Фрауке Шойнеманн - Генри Смарт и секрет золотого кубка [litres]

– Значит, они и правда существуют, – почти с благоговением шепчет Арамис, – вороны Вотана!

– Не только! Вообще-то их стоило бы называть «вороны Хильды», ведь они слушаются её беспрекословно! – поправляю я. – Верно, Хильда?

Хильда, не отвечая, опускается на колени рядом с Хугином и Мунином и что-то шепчет им так тихо, что я не разбираю ни слова. Вороны, возбуждённо каркнув, вновь взмывают в вышину и летят к Лувру.

– Так, д’Артаньян, – поднявшись на ноги, Хильда отряхивает пыль с брюк, – предлагаю вернуться в ваш милый ресторанчик. Здесь мы сейчас всё равно ничего не сможем сделать. Хугин с Мунином прилетят к нам, как только что-нибудь выяснят.

Четверо героев стоят в некоторой нерешительности, а затем д’Артаньян пожимает плечами:

– Что ж, ладно. On y va, вперёд! Возвращаемся в «Посольство».

Ох, как же это вкусно! Д’Артаньян использовал вынужденный простой, чтобы накормить нас в своём ресторанчике. Сначала я думал, что совсем не голоден, но когда передо мной поставили исходящую паром тарелку с чем-то вроде гуляша, у меня тут же потекли слюнки, и в результате я умял целых две порции блюда со звучным названием бёф бургиньон [23] Говядина по-бургундски. .

– Ну, д’Артаньян, вы потрясающе вкусно готовите! – хвалю я шеф-повара.

Тот улыбается и даже слегка краснеет:

– Ах, merci! [24]Так мило с твоей стороны! Но я и делаю это с удовольствием. Знаешь, у меня в жизни два больших пристрастия: служить королю и готовить. С одним пристрастием мне пришлось распрощаться, потому как наш король умер много столетий назад. Тем важнее для меня кулинария. Ещё одна причина, по которой я был так несчастлив в Байройте. У немцев начисто отсутствует культура застолья: они едят не для наслаждения, а только для того, чтобы насытиться!

– Чушь! – негодует Зигфрид. – Наш Ксертон даже располагается в итальянском ресторане. Куда уж больше-то?

– Ха! Пицца и паста! Какая же это еда!

Портос и Арамис согласно кивают. Они, похоже, тоже считают французскую кухню непревзойдённой. Нет, ну гуляш и правда знатный – но какие возражения могут быть против вкусной пиццы? Французы, кажется, в этом вопросе большие привереды!

– Ах так?! И это говорят те, кто ест улиток и лягушачьи лапки! – выпаливает в ответ Зигфрид. – Это же такая гадость!

Арамис задыхается от возмущения:

– Нет, вы только послушайте! Виноградные улитки в домашнем сливочном масле с пряными травами – что может быть вкуснее!

Улитки, фу-у-у! Спор о деликатесах разных народов вот-вот пойдёт по второму кругу, и тут в витрину «Посольства» снаружи кто-то стучит. Какой-то проголодавшийся посетитель, который не заметил табличку? Д’Артаньян открывает дверь.

– Привет всей компании! – Очевидно, какой-то постоянный клиент, потому что они с д’Артаньяном тут же бросаются друг другу в объятия.

– Атос! Молодец, что пришёл! – хором приветствуют его Арамис и Портос. Ах вот что, это третий мушкетёр! Причёска у него действительно такая же, как и у его соратников – судя по всему, стрижка боб до подбородка и усики с бородкой четыреста лет назад были самой модной тенденцией.

– Видели, что творится в Лувре? Разве вы не собирались искать золото? Что стряслось?

Атос, похоже, посвящён в наше дело.

– Боюсь, что карлики нас опередили. Но мы послали разведчиков, которых ожидаем с минуты на минуту и надеемся, что они поведают нам, что произошло, – разъясняет д’Артаньян.

Атос хмурится:

– Разведчики – это хорошо. А телевизор включать не пробовали? Может, в новостях уже что-то показывали.

Телевизор мы, конечно, включили первым делом. Но ничего не передавали. По крайней мере, ничего для нас полезного. Ни по телевизору, ни в Интернете. Только сообщение, что на Лувр совершено нападение.

Атос качает головой:

– Что ж, подождём ваших разведчиков.

В это мгновение, как по команде, в окно стучат клювами два старых знакомца. Хугин и Мунин вернулись из разведки.

Хильда тут же бросается к двери и распахивает её:

– Наконец-то!

Вороны влетают в помещение и усаживаются на вытянутую руку Хильды, и она, просунув между птицами голову, начинает шептаться с ними. Время от времени я слышу покаркивание, но, даже воткнув «ЛОКИ-3000» в ухо поглубже, не понимаю, что птицы сообщают. Только по всё более пунцовым щекам Хильды можно определить, что речь идёт о чём-то важном.

Наконец Хильда выпрямляется и обводит всех серьёзным взглядом:

– Кто бы там в Лувре ни был, он исчез. Вороны не обнаружили никаких следов – ни грабителей, ни карликов. По всему зданию ходили полицейские, но и они искали безрезультатно. Очевидно, преступники растворились в воздухе. Однако все витрины в отделе прикладного искусства взломаны. А теперь самое странное: кажется, ничего не пропало. То есть почти ничего. Если Хугин с Мунином правильно поняли разговор двух музейных сотрудников, исчез только один экспонат. – Хильда делает театральную паузу, явно наслаждаясь тем, что мы буквально ловим каждое её слово.