Дарья Быкова - Дорогой чужого проклятия [СИ]

Герцог был в спальне и выглядел не столько больным, сколько испуганным. Но при виде входящего в его покои элронца изобразил надсадный кашель, после чего обессиленно откинулся на подушки и умирающим голосом вопросил:

— Что-то случилось с принцем?

На Шеррайга спектакль никакого впечатления не произвёл, более того, он в нарушение всех правил приличия подошёл и уселся на край кровати герцога, придавив собой одеяло, под которым лежал Антуан-Иннокентий, и тот моментально почувствовал неудобство. Пичём, не столько физический дискомфорт, сколько моральное давление.

— Его Высочество сломал ногу, — совершенно спокойным тоном, без малейшей скорби, сообщил Шеррайг. Но потом с участием добавил. — А Вы, вероятно, рассчитывали, что шею?

Герцог отреагировал не сразу — то ли он был действительно раздосадован, что принц сломал что-то не то, то ли подумал, что ослышался… но потом побледнел и возмущенно повысив голос, заговорил:

— Вы… Вы что себе позволяете? Кто Вы вообще такой? — тут Антуан-Иннокентий потянулся к колокольчику, но Шеррайг ловко его отодвинул.

— Не надо, Ваша Светлость. Никто всё равно не придёт — я запер дверь, — и плотоядно улыбнулся.

— Что Вы хотите? — севшим голосом спросил мнимый больной. — Вы вообще понимаете, с кем связались? Я — второе лицо в государстве!

— А я думал, второе — принц, — заметил Шеррайг и герцог осёкся, а элронец продолжил — Но я здесь не за этим.

Герцог вдруг ощутил себя мышонком перед удавом, ему показалось, что через обычные серые глаза, которыми на него смотрел этот возмутительно бесцеремонно вломившийся в его дом человек, просвечивает что-то нечеловеческое, хищное и страшное.

— Я хочу всю правду о Вашем сговоре с Григом Валди и ментальным магом, все имена и места, о которых Вы знаете или только догадываетесь, все Ваши планы, всё! И быстро! — рыкнул его незваный и страшный гость.

— Но я ничего не знаю, Вы что-то перепутали! — почти выкрикнул герцог. И, увы, даже сам себе не поверил. Голос прозвучал как-то на редкость жалко и фальшиво.

И тут и без того уже запуганному хозяину дома стало ещё страшнее: Шеррайг сбросил маскировку и теперь смотрел на свою жертву хищными серебряными глазами. А потом взял герцога за горло и, приблизив его лицо к своему, прошипел:

— Знаешь, кто я? — голос его тоже перестал быть человеческим.

Герцог отчаянно замотал головой, зажмурившись, мечтая, чтобы это оказалось бредом его больного воображения. Может, он и вправду заболел, — подумалось Антуану, вот и снится всякое… Увы, зажмуривание никак не помогло, чудище не спешило куда-либо деваться.

— «Проклятая кровь», слыхал? — мурлыкнул голос, и герцог испугался ещё больше, хотя до этого ему казалось, что ну уже больше-то и некуда. Голос продолжал. — Мне некогда возиться с тобой, но я дам тебе шанс — рассказываешь мне сам всё, — тут оживший кошмар из детских сказок подчеркнул. — Всё! Или я выпью тебя и сам всё узнаю. Но тебя уже никогда не будет.

— Скажу, всё скажу, — пересохшими губами шепнул де Буре, и дышать стало легче — элронец отпустил его горло.

— Я всегда её любил, — произнёс герцог, и Шеррайг не стал уточнять кого — вся спальня де Буре была увешена портретами королевы. Тот продолжал. — Всегда! С первого взгляда, когда она, шестнадцатилетняя, только приехала к нам для заключения помолвки. А мой брат… этот глупец… он любил другую, он унижал мою Синтию своей любовницей, а она! Она хранила ему верность, святая женщина! И только в дружбе со мной находила отраду для своего одинокого и исстрадавшегося сердца…

— Исторический экскурс можно сократить, — буркрул Шеррайг. — У меня мало времени, переходи к сути.

Герцог икнул и вздохнул, но к сути перешёл. Ну, почти к сути.

— Когда пять лет назад она закончила носить траур по своему мужу, я надеялся… я был уверен, что теперь мы сможем быть вместе. Но нет! Она посвятила себя своему сыну! Я не хотел его убивать — он неплохой мальчик, я думал, она передаст ему корону, и мы уедем вместе куда-нибудь в тихое имение, и она, наконец, позволит мне её любить, как она того заслуживает… Но она и слышать об этом не хотела. Я не настаивал… я был готов на всё, просто быть рядом, мне нужно было просто быть рядом! Хотя бы и здесь! Но она от меня отстранилась! Всё, все вопросы, по которым она раньше советовалась со мной, они все теперь решались её сыном. Я стал её терять… я не мог позволить себе её потерять… — тут герцог потерянно замолчал, скорчившись на постели. В глазах его даже блестели слёзы, но Шеррайг не испытывал жалости, пожалуй, только брезгливость. Пусть в этом месте королева проявляет жалость, когда будет слушать кристалл.