Дарья Быкова - Синяя звезда Аурин

– Рина, Рина Вардес, – скучающим голосом объявил чиновник инспекции магического дара в приоткрытую дверь и устало вздохнул.

Поднявшись со скамейки для ожидающих своей очереди, на которой пребывала в полном одиночестве, я покорно проследовала в кабинет под его скучающим же взглядом. Его можно было понять, этого слегка сутулого седого мужчину в больших и строгих очках – шансов найти у меня магический дар не было никаких. Это знал он, проверивший за свою жизнь десятки тысяч людей, это знала я, и вовсе не желавшая никакого дара, но система была неумолима: каждый год бездетные, не состоящие в браке граждане моложе двадцати шести лет должны являться на проверку магспособностей.

Я подставила руку магометру – палец кольнуло, и прибор зажужжал, вычисляя количество маг в моей крови. Мог бы и не стараться, ответ будет как обычно – ноль целых, ноль десятых. В ожидании я скучающим взором обводила кабинет, привычно скривилась, наткнувшись на агитплакат с Синей звездой – и чего не снимут, десять лет уже прошло… На плакате была молоденькая девушка, у неё были ярко синие глаза и отливающие синим чёрные волосы, в руках она держала синий магический огонь. Надпись внизу давно стёрлась, но я её ещё помнила. Вперёд, за наше будущее! Увы, сама Синяя звезда продержалась очень недолго на передовой. Да и вообще…

– Кхм, позвольте Вашу руку ещё раз, – неожиданно прервал мои размышления инспектор. – А лучше другую, если Вас не затруднит.

Я равнодушно протянула теперь правую руку, сломалось у него там что-то, что ли? Взглянула на гудящий аппарат – стареет. Как и я. Сегодня я тут последний раз – по документам мне завтра исполняется двадцать шесть. А по факту уже исполнилось. Поэтому сказанное враз разволновавшимся чиновником никак не могло быть правдой:

– Поздравляю, – сказал он, поправляя галстук. – Ноль пять мага, неплохой результат для…

Тут он замялся и, сняв очки, стал их протирать. Но я его и так поняла: "для перестарка". Как правило, способности проявлялись до шестнадцати лет, редко – в двадцать, позже – никогда. Однако проверяли до двадцати шести, потому что учёные ещё двадцать лет назад доказали, что окончательно дар формируется к двадцати пяти. А значит хоть и мизерная, но всё же существовала вероятность обнаружить дар в двадцать пять. Но не в двадцать шесть же. И уж точно не у меня.

– У Вас прибор сломался… – наконец, выдала я немного осипшим голосом. – Это невозможно!

– Девочка… – начал было он, надевая очки. Взглянул через очки на меня и поправился. – Девушка… прибор не ошибся. Мне жаль.

Спасибо хоть почтенной донной не назвал. Да, мне тоже было жаль. Если допустить, что прибор не ошибся, то это великолепная насмешка судьбы. Ноль пять, половина мага – самый минимум, необходимый для поступления в Училище и Защитные силы. Было бы хотя бы ноль четыре – и я бы просто ходила и несколько раз в год сдавала накопленную энергию.

Но дело в том, что у меня даже ноль четыре никак не могло быть. Правда вот донести это до инспектора, не раскрывая подробности своей биографии, чего мне делать совершенно не хотелось, было нереально. И я решила – съезжу в столицу, там всё равно при приёме проверяют. Заодно Каринку проведаю – давно собиралась. Молча взяла у инспектора выписанное им направление и, не глядя на бормочущего под нос “надо же, как бывает” мужчину, вышла за дверь.

Каринка была мне как младшая сестрёнка, хотя по документам я – её опекун. Восемь лет назад, когда я поняла, что сделанного не исправить, и задыхалась от бессмысленности и пустоты собственной жизни, только это меня и спасло – я взяла из приюта шестилетнюю крошку, которую не спешили брать другие из-за минимальных шансов на проявление дара. Иметь дар было престижно, а тогда ещё не отгремела слава Синей звезды, и все хотели вырастить свою звёздочку. В семье Карины дар не проявлялся никогда, и усыновители год за годом у неё на глазах выбирали других. Правда, мне её всё равно отдавали неохотно – я была слишком молода. И абсолютно одинока. Но у меня была квартира, более или менее приличная работа – учитель истории в школе, и мы с малышкой быстро нашли общий язык. Сначала мне, вернее, нам с ней дали испытательный срок, а потом уже оформили опекунство.

По иронии судьбы, дар у Каринки проявился, причём рано – в тринадцать лет, и довольно сильный, куда там моим нынешним ноль пять, у неё были все четыре, а то и четыре с половиной. И могло стать ещё больше.