Диана Дуэйн: Волшебник в одиночестве

— Они могут забыть о нашей маленькой беседе, если сбросить настройки. Эта штука запрограммирована на то, чтобы напомнить им об этом.

— И в чем была проблема?

— В культурных различиях.

— Между пультом и DVD-плейером?! Но они же оба японцы.

— Похоже, не все было так просто, — Кит не счел необходимым тратить свое время, объясняя отцу, что причина была в недовольстве пульта и DVD отведенными им ролями.

Видимо, необходимость делать то, для чего был создан, столь же мало радовала машины, как и остальные живые существа. У каждого свое собственное представление о том, чем они хотят заниматься, и чем большим программным обеспечением обладает машина, тем больше у нее идей.

Тут Кит обнаружил, что разговор с машинами вызвал у него серьезную жажду. Он направился к холодильнику и порылся в нем, чтобы посмотреть, не завалялось ли там случайно чего-нибудь из маминых запасов чая со льдом. Ничего подобного он не обнаружил, только банку газированного лимонного напитка, который очень нравился Ните, так что его мама всегда хранила немного для нее.

Находка заставила Кита почувствовать себя немного неудобно. Но ни волшебство, ни дружба не касались всецело лишь комфорта. Он взял лимонад, открыл банку и сделал большой глоток.

Ниточка? тихо позвал он.

Да? мысленно откликнулась она.

В ответе не прозвучало ни грамма энтузиазма, но вот уже несколько недель у нее не было энтузиазма относительно чего бы то ни было. По крайней мере, сейчас ей было немного лучше, чем тогда, после похорон ее матери. Хотя Кит задавался вопросом, не являлось ли тогдашнее горькое отчаяние более здоровым и нормальным, нежели нынешняя серая боль, захватившая ее разум, словно огромная туча в пасмурную погоду, у которой не видно ни конца ни края.

И тут же он почувствовал укол вины за свои попытки играть в психиатра. У нее было полное право горевать как угодно и сколько угодно.

Ты занята сегодня?

Не особо.

Кит подождал немного. В обычном состоянии за «не особо» последовало бы объяснение причин. Но сейчас она была далека от обычного состояния, так что пояснений не последовало — только то самое чувство усталости и безнадежности, от которых Кит в глубине души весь вздрагивал.

Он не смог бы с уверенностью сказать, было ли это отголоском ее эмоций, уловленных с помощью мыслесвязи, или же зарождалось внутри него самого. Ведь он тоже скучал по маме Ниты.

Я разобрался с телевизором , сказал Кит, пытаясь поддержать беседу вне зависимости от того, насколько ему при этом некомфортно. Хоть кто-то здесь должен поддерживать видимость нормальной жизни. А сейчас мне нечем заняться, и я надеюсь побыть в таком состоянии еще немного. Хочешь отправиться на Луну?

Последовала пауза.

Нет, ответила Нита, спасибо. Я не чувствую себя способной на это сегодня. И внезапно пришло ощущение, как глаза заполняют горячие слезы, которые Нита явно пыталась остановить, хмурясь и крепко сжимая веки, но без особого успеха. А ты все же сходи.

Спасибо за предложение.

Она отключилась, прервав беззвучную связь между ними. Кит обнаружил, что тоже хмурится от боли, и испустил долгий вздох, признавая свою беспомощность. И почему всегда так стыдно тосковать? подумал он раздраженно. Причем не только мне.

Всепоглощающая боль Ниты смущала ее точно так же, как и его, и ему следовало быть очень осторожным, «не замечая» это.

Тем не менее, он, похоже, ничего не может сделать для нее в данный момент. Он чувствовал себя по-идиотски — не в состоянии сказать ничего полезного, кроме дурацких фраз, произносимых им почти все время: «Все проходит…», «Рано или поздно ты выйдешь из этого состояния.» Все они звучали бессердечно и глупо. И вообще, как быстро я бы вышел из этого, будь я на ее месте?

Кит испустил долгий вздох отчаяния. Ему не оставалось ничего иного, кроме как давать.

Ните знать, что он с ней, хотя бы один раз в день. На сегодня его ответственность удовлетворена.

Телефонный звонок, к счастью, прервал виноватые мысли Кита относительно того, достоин ли он называться другом, когда правильные поступки время от времени становятся ужасным бременем.

— Явозьму!явозьмуявозьму! — Кармела скатилась вниз по лестнице. — Хола, Мигель … — Пауза. — О, простите. Кит !

— Что?

— Это Капитан Том .

— Ох! — и Кит направился к телефону на кухне. Его мама, погруженная в разделку цыпленка, бросила на него взгляд, когда он проходил мимо, но ничего не сказала, хотя и извинилась за это с помощью улыбки. В ее голове до сих пор не укладывалась мысль о том, что один из больничных спонсоров, знаменитый писатель-сценарист и столп общества оказался к тому же еще и Старшим Волшебником, в ведении которого был весь Нью-Йорк и пригороды. Понч, пес Кита, в котором кровь лабрадора смешалась с кровью бордер-колли и черт знает кого еще, лежал на полу, положив голову на лапы, и внимательно следил за всем, что происходит с цыпленком.