Не верит своему счастью Алешка. Это ж надо - бортник!.. Сыч, за которым он доглядать в лес отправился. И оказалось, что силы все-таки остались - снова разреветься.
- Ну, ну... Сейчас я тебя вытащу, - сверху доносится. - Погоди...
Снаружи послышался шум, а затем в дупло, к Алешке, спустилась толстая палка, с привязанной к ней посередине веревкой. Он начал пристраиваться на нее, когда задел что-то мягкое в листве. Соскочив, он принялся быстро раскидывать ее в стороны и обнаружил что-то небольшое, совсем не тяжелое, завернутое в мешковину. Недолго думая, запихнув найденное под рубаху, уселся на палку и подергал веревку.
Выволок его Сыч.
- Как же ты это туда угодил? - спрашивает, а сам веревку сматывает.
Молчит Алешка. В себя прийти не может. Начал было руками показывать, тут у него из-под рубахи добыча и выпала.
- За этим, что ли, полез? - бортник спрашивает. - Чего там у тебя такое?
В другой раз Алешка буркнул бы: мол, для того и завернуто, чтоб не показывать, ан Сыч уже наклонился, поднял мешковину и развернул.
Увидел Алешка, из-за чего в ловушку угодил, и стало ему обидно. Добро бы, что-то путное, в хозяйстве пригодное, а это... Дощечки темные, в одной стороне насквозь просверленные. Сквозь веревочка продета, чтоб не рассыпались. И все.
Только Сыч крутит их в руках, поглаживает, и в глазах - удивление.
- Где это ты такое раздобыл? - спрашивает.
Махнул Алешка на дерево, а у самого мысль забилась - может, зря он так о деревяшках? Ну, что никчемные они? Вдруг очень даже кчемные? Не заберет ли их в таком разе Сыч себе?
- Не бойся, не заберу, - бортник улыбается. - А знаешь ли, что это за дощечки такие? Сам погляди. - И обратно Алешке находку отдал.
Тот глядит - не простые это дощечки. На них значки какие-то имеются. Черточки, кружочки, стрелочки... Как на камне синем...
- Ты их береги, - Сыч говорит, - потому как на них вся мудрость земная записана.
- Записана? - пропищал Алешка сорванным голосом.
- Вот, смотри. - Бортник снова взял таблички, и, ведя по верхней пальцем, произнес: - "В книге сей предлежат различная нам оучительства, иже бо во инных книгах что обрящем сокровенно в сей же книге положено откровенно".
Чудно Алешке. Уж не обманывает ли его Сыч? Или и впрямь лесовиком оказался? А может, того хуже, колдуном?
- Тут в двух словах не расскажешь, - бортник, между тем, продолжает. - Дорогу обратно сам найдешь?.. - Алешка кивнул. - Ты вот что. Ежели любопытствуешь, никому книгу свою не показывай, в надежное место припрячь, а ввечеру ко мне приходи, коли надумаешь. Я тебе все и разъясню. А сейчас - недосуг мне. Дела остались.
Повернулся, и зашагал себе от дуба в чащу. Алешка же домой припустил. Как Сыч наказывал, так и поступил. Никому ничего не сказал, даже Кузьме.
Только к бортнику вечером не пошел. Выждал пару дней, да и дощечки получше рассмотрел. Большую часть с веревочки снял и в другом месте припрятал, так, на всякий случай. Ну как Сыч передумал? В том смысле - себе забрать?
- Пришел, все-таки, - спрятал в усах и бороде добродушную улыбку бортник. - Не испужался?..
- А чего мне, бояться-то? - расхрабрился Алешка.
- Добро...
Заметил Сыч, что дощечек сильно поубавилось, однако ничего не сказал. Рассказывать принялся Алешке, про черты да про резы, коими покрыты они, как вместе они слова обозначают, какие мы вслух произносим. А каждая по отдельности - звуки. Это умные люди давным-давно придумали, чтоб кто что знает - не забылось. К старости, память обычно слабнет, а тут, глянул на дощечку, и все вспомнил. Меня, Сыч сказывал, этой премудрости отец научил, а его - его отец. Коли надумаешь, и я тебя научить могу.
Подумал Алешка, прикинул, что к чему, да и согласился. Не сразу, конечно. А только тогда, когда прикинул, что на дощечках все-таки про сокровище сокрытое сказано. И так лихо у него учение пошло, года не минуло, как сей премудрости выучился. И начертанное разбирать, и самому чертить-резать. Только на дощечках тех ничего интересного не оказалось. В смысле - про сокровище. Про человеков есть, про зверей всяких, про земли заморские, про звезды, даже про то, отчего дождь бывает, - а про сокровище - ни словечка. Правду сказать, он не все прочитал. Но и того, что осилил - с лихвой хватило. Зачем это кому-то помнить понадобилось? Что в том проку, люди где-то с песьими головами живут? Или то диво, что песьих хвостов нету? Набрехали, небось, половину... А то и все сразу.
Так и рос Алешка, от весны к весне, от лета к лету. Годами мужал, а ветра в голове так и не избыл. Как и избыть-то, коли таким пригожим вырос - девки от него на игрищах глаз оторвать не могут. Ему то нравится, вот и выхаживает гоголем. В работе не особо мастак, - получше него работнички найдутся, - зато в забавах да на язык, тут ему, пожалуй, равных не сыщется. Как через костер под новый год прыгать, птицей порхает, или там песню затянет - соловьи смолкают. И драться наблатыкался. Только не кулаками, хитростью берет. Потому - как отмочит чего на гулянье, так парни его проучить собираются. Подстерегут, навалятся гурьбой, - в одиночку ухватить и думать нечего, - а он все одно выворачивается. Иной только руку размахнет, чтоб, значит, от всего сердца, глядь, - Алешка из него уже всю пыль выбил, что спереди, что сзади. Вьется вокруг оводом, улучит момент - ужалит, и снова вьется.
Читать дальше