Сергей Тимофеев - Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... [CИ]

С людьми еще можно было бы посоперничать, а тут... Развернулся Алешка, и дунул что есть мочи к тому месту, где коня оставил, подобрав перья...

Вернулся в город, там через стену перемахнув, где стража меньше всего врага ожидала. Клык еще не вернулся, так что было время, перья к стрелам привязать. Странные вот только оказались. Оно, понятно, у птицы дивной - и перья дивные, ан больше на куриные смахивают. Будто кто курицу-пеструшку ощипал, да над Алешкой надсмеялся. Ладно, посмотрим, как оно с оборотнем выйдет. Может, филин этот - тоже из оборотней. Может, у них так принято, перекидываться. Человек - волком, а филин - курицей...

Спал до тех пор, пока воевода не поднял. Глядит на Алешку, ухмыляется. Хорошо, небось, погулял намедни парень, коли солнце уж и припекать начало, а он дрыхнет без задних ног. Расспрашивать, однако, не стал. Только как Алешка на него ни глянет, все рот до ушей.

Алешка тоже распинаться не стал. Того хватанул, другого, уже и сыт. Сказался, что к ведунье собирается, кое-чего расспросить забыл, - и за порог. Стрелы посмотрел, - все ли перья на месте, и подался дорожкой знакомой, где супротивника своего найти, спрашивать.

До избы добрался, только было с коня слезть собрался, да позамешкался. Будто сердце что подсказало. Вроде все, как вчера было, а что-то неладно. По сторонам осмотрелся, избушку и так оглядел, и так, - ничего не поменялось, ан тревожно как-то. Только было руку ко рту поднес, покликать ведунью собрался, - дверь скрипнула.

Насторожился Алешка. Вместо рта, к стрелкам руку кинул.

И не напрасно.

Потому как провалилась дверь, и на двор, одним прыжком, как раз супротивник его и вымахнул. Не сказать, чтоб больно здоровый, - в ту ночь, когда он его в первый раз увидел, больше показался, - однако с одного взгляда видно, не из волков. Слишком уж много в нем... человеческого, что ли. Зря ведунью подозрением обидел. Она и впрямь помочь хотела, только вот добрался до нее оборотень, сгубил, и не у кого теперь спросить средства от змея огненного. Ну, хотя бы с одним поквитаемся.

Вскинул Алешка лук, бросил стрелку на тетиву. Стрелок он, правду сказать, не особо, да тут проще попасть, чем не попасть. Свистнула стрелка, в самую шею человеку-зверю угодила, звякнула жалобно, да в сторону ушла. Как так! Быть того не может! А ну-ка, еще одна! И вторая отскочила.

Не верит Алешка своим глазам. Не успел третью взять, поднялся оборотень на задние лапы, махнул передними. Спала с него шкура звериная, и вот уже стоит перед Алешкой молодец в доспехе ратном, голову чуть склонил, глазами сверкает. Свистнул пронзительно, - конь на зов из кустов выскочил. Птицей взлетел в седло молодец, уже и меч в руке, и щит в другой - держись, богатырь киевский.

Кто таков, отчего врага в Алешке увидел - спрашивать некогда. Не шутит молодец, зазеваешься - голова с плеч. Налетел вихрем, рубит с плеча и наотмашь, щит умеючи ставит, видать, не новичок в деле ратном. Конем правит ловко, наседает и уворачивается, ничем богатырю киевскому не уступает, ни сметкой, ни отвагой, ни ловкостью. Так ведь и Алешка - не промах. Будь промах, давно бы уже на земле бездыханный лежал.

Бьются молодцы, от обоих уже пар валит, ровно кто на каменку раскаленную водой плеснул. От звона железа да ударов богатырских все пташечки поразлетелись, жучки-паучки попрятались. Только напрасно все, нет никому удачи.

Сколько так съезжались-разъезжались, кто ж ведает? Покуда не остановился вдруг противник Алешкин, отскочивши, не стал вдругорядь нападать. Щитом прикрылся, меч опустил и смотрит пристально. А том и вовсе меч в ножны убрал.

Не поймет Алешка, что случилось. Али прием какой хитрый, ему неизвестный? Тоже нападать не спешит.

- Ну, думаю, довольно будет, - неожиданно заговорил молодец. - Так Родом написано, что ни тебе меня не одолеть, ни мне - тебя. Не поверил я тому, что в детстве сказано было, сам испытать решил.

- Испытал? - буркнул Алешка, все еще ожидая подвоха.

- Испытал... Старикам верить надобно... Вижу, спросить хочешь, отчего это я на тебя налетел? От того, что земля эта, на которой ты стоишь, не чужая мне. Дед мой отцу завещал, отец - мне, да и я, коли надо будет, кому завещаю - освободить ее из-под власти князя киевского. Ино хитростью, ино силой, а добился бы своего, коли б ты мне иной путь не указал.

- Это когда ж я тебе чего указывал? - удивился Алешка.

- А когда перед ведуньей соловьем щебетал. Ты тогда много чего наболтал, вот я и задумался. Ни к чему кровь проливать, здесь ее и так немало пролито, когда дружины киевские людей усмиряли, да под власть князя вашего приводили. Не хочу в памяти людской душегубом прослыть. Иным меня знают, иным и останусь.