Павел Кувшинов - Я – Игрок

Нет, всё дело в магии. Виктор говорил, что со временем для многих Игроков лица тех, кого они спасают, сливаются воедино, теряя различия и индивидуальность, присущие всем людям. Но в моём случае всё немного иначе.

Чем больше я использую карты, чем больше жизней я отнимаю (неважно люди это, или порождения ночи), тем меньше для меня значит прошлое. Оно испаряется, тает как невесомая дымка.

И самое главное, что я не жалею об этом. Нельзя оборачиваться назад, когда твой взор должен быть устремлён вперёд.

– Я помню их, – говорю я вслух, – и люблю. И да, я скучаю. Я определённо по ним скучаю. Моя сестра… как бы я хотел увидеть, какой она стала! А моя мама… возможно, она осталась такой, какой я её запомнил, или, напротив, сильно постарела.

Я замолкаю, но лишь на мгновение, чтобы ещё раз окинуть взором расстилающуюся внизу долину. Отчего передо мной всплывает образ танца с красивой девушкой, и наш с ней разговор. Она рассказывала о своей матери, которая тоже была Игроком, и о том, чем обернулось её возвращение из Академии.

– Я не стану искать встречи с ними, – говорю я уверенно. – Порождения ночи, Тёмные Игроки, магия, боги. Такая у меня теперь жизнь. Зачем мне подвергать своих близких опасности, которая следует за мной по пятам? И главное: ради чего? Одной встречи? Короткого разговора? Я желаю им счастья – а это именно то, чего им не видать, если я вновь войду в их жизнь.

– Я понимаю, – отвечает Кристина. – Но, ты можешь хотя бы сообщить им, что у тебя всё нормально.

– А у меня всё нормально?

Девушка хочет что-то ответить, но вместо этого неожиданно заливается смехом. И он получается настолько заразительными, что через секунду другую я тоже начинаю смеяться вместе с ней.

– Нет, врать я тоже им не стану, – говорю я, вытираю проступившие слёзы. – К тому же, любое послание лишь потревожит старые раны. Ведь то, что меня отняли у них, могло причинить им почти что физическую боль. Но, что если со временем они нашли в себе силы смириться с тем, что произошло? Тогда любое послание всколыхнёт былые тревоги и лишит их покоя.

– Ты не можешь знать наверняка, – возражает девушка.

– Вот именно. Посему, пока я не буду уверен в том, что моё появление или известия обо мне не подвергнут мою семью опасности, и не явятся причиной их душевной боли, я не стану ничего предпринимать.

– Иногда бездействие лучшее решение, – отзывается Кристина, кивнув.

– Ну а ты? Всё ещё хочешь вернуться домой?

– Конечно, но…

– Пока не готова? – высказываю я свои предположения.

– Да, но не по той причине, что ты думаешь. Просто… папа с мамой развелись. Понимаешь? Это произошло, когда я уже обучалась в Академии. Я узнала об этом случайно и если честно, до сих пор не знаю, как на это не реагировать. Когда я была маленькой, они казались такими счастливыми, будто между ними не могло существовать никаких преград. И я в это верила. А теперь…

– Ты боишься, что твой дар стал причиной их размолвки? И в таком случае твои родители будут относиться к тебе иначе, ведь именно из-за тебя они разошлись?

– Что-то из этого, – девушка сопровождает ответ слабой улыбкой. – Может, ты и прав? Лучше оставить всё как есть и не вмешиваться в жизни тех, кого мы покинули.

– Может быть. Или не прав я, и нам бы следовало навестить свои семьи, несмотря на все невзгоды и возможные последствия.

– Думаю, сегодня мы этого не узнаем, Саймон.

– Тогда в путь?

Перед тем, как отправиться дальше, мы сверились с картой.

Облачный Дворец находился на вершине скалы Каргар, которая в свою очередь знаменовала крайнюю точку одноимённой горной цепи. В отличие от Серых гор, Каргар были не такими неприступными – их высота была во много раз ниже, а склоны не такие крутые. К тому же, в этой местности путешественники прошлых эпох оставили после себя немало хоженых троп, иные из которых усилиями Королевства были даже выровнены и замощены.

По одной из таких дорог мы сейчас и двигаемся. Несмотря на хорошее состояние, тропу вряд ли можно считать комфортной для путешествия. Она то поднимается вверх, то резко уходит под уклон, то вьётся, изобилуя изгибами поворотов, то вдруг выпрямляется и тянется несколько миль прямой линией.

Чем ближе мы к северу, тем меньше остаётся в округе растительности. Её заменяют какие-то невзрачные сухие корни, торчащие то тут, то там прямо из скальной породы.

Высота гор далека от того, чтобы поразить воображение путешественника, и разниться, на вскидку, от трёх до двадцати футов. И всё же их массив давит на меня с немалой силой, заставляя чувствовать себя маленьким и никчёмных по сравнению с армадой серого безжизненного камня.