Екатерина Оленева: Твёрже алмаза

Самообладание наше всё.

– Вы просите прощения в том, что не любили меня? Но так тут за что извиняться? Любовь – своевольное чувство. Приходит, когда захочет, уходит по своему капризу, когда нравится, нас не спрашивая.

Или, моя дорогая, вы извиняетесь за то, что пришли и честно заявили о том, как замуж за меня идти не хотите, потому, что любите другого? Тут уместнее приносить извинения мне. Вы честно предупредили. Я знал о ваших чувствах, но не посчитался с ними. Исходя из всего выше сказано, всё сводится к тому, что ваши извинения не могут быть приняты по причине отсутствия вашей вины.

– Сид, чтобы вы теперь не говорили, я знаю, что задела вас, – возразила Каролина. – Я не хотела этого.

– Охотно верю.

– Было глупо с моей стороны заговаривать о мистере Рэдси.

– Спорный вопрос.

– Мне не следовало этого делать. Я всё испортила, – вздохнула Каролина.

– Вы правы, – поморщился Сид, словно от зубной боли или заслышав фальшивую ноту. – Не следовало вам обретать право голоса. Для женщины это слишком. Когда такая девушка как вы, получает предложение от такого человека, как я, её обязанность принять его незамедлительно – должно быть, именно это, в той или иной форме, сказала вам ваша мать?

В глазах всех наших общих знакомых именно я снизошёл до того, чтобы сделать предложение дочери обнищавшего барона. Всем плевать на то, что счастье ваше свершилось принудительно, чуть ли не силой. Что вам, бедной, оставалось? Вы вышли замуж за меня не просто без любви, даже без малейшей склонности – хуже того, вопреки склонности к другому. Я же оказался настолько ослеплён верой в себя, что обманчиво полагал, будто могу брать всё, что захочу. И после всего вы ещё просите у меня прощения?

Герцог пригубил вино и замолчал.

– Сид! – выдохнула Каролина, заломив от волнения руки. – Всё не так! Вернее, всё было так раньше, но теперь-то изменилось.

– Клянусь, я не знал о ваших чувствах к Питеру Рэдси.

– Слишком громкое название даёте вы пусть яркому, но мимолётному девичьему увлечению.

– Все женщины о мужчинах, оказывающихся в прошлом, отзываются как о мимолётных увлечениях.

– Справедливости ради стоит отметить, что и женщин, оказавшихся в сходном положении, ждёт эта же незавидная участь.

«Горе павшим!», – процитировал Сид.

Из-за освещения сейчас его выразительные глаза казались чёрными. И в их глубине мерцало отражённое пламя.

– Вы когда-нибудь задавались вопросом, что значите для меня, Каролина? Вам, с колокольни вашей юности, наверное, кажется, что в мои зрелые годы уже не должно оставаться иллюзий? Я в своё время тоже так думал. Мне казалось, что я не способен ни о чём мечтать или что-то чувствовать с прежней яркостью, свойственной отцветшей юности.

Но встретив вас, я вновь ощутил, казалось, давно утраченный в жизни пыл. Я позволил себе поверить в то, что вы, со временем, если не полюбите меня в ответ, так позволите любить и баловать себя. И мы всё равно будем счастливы.

Я как мальчишка влюбился в вас с первого взгляда, Каролина. Вы занимали меня с первой встречи. В своей жизни я встречал многих женщин, но отчего-то мне показалось, что именно в вас я найду друга, родную душу, вторую половинку.

Бывало с вами такое – видишь человека впервые, а такое чувство, что знал его много-много лет, потерял, тосковал без него безмерно? И вдруг нашёл.

Каролина не могла оторвать взгляд от тонких пальцев мужа, сжимающих хрупкий бокал. Сид пил вино медленно, словно смакуя каждый глоток.

И так же медленно тёк его ленивый голос:

– Перед свадьбой, – поверите ли? – мне всё казалось, что у нас с вами начнётся другая жизнь.

От твоих волос цветом в золото тогда, на балу, словно струился солнечный свет. Мечталось, если заснуть возле тебя в одну из самых безлунных ночей, когда за окном ревёт вьюга, беснуется ветер, то можно отогреться в любой мороз. Ты выглядела безусловно счастливой и светлой. Ангельское личико на тоненькой шейке, окруженного нимбом волос.

Ты действительно походила на ангела. И я поверил, что, если смогу часто глядеть на тебя демоны, терзающие мою душу, угомонятся. Но я не учёл, что наш союз может твой свет погасить.

Сид поднялся из кресла, не выпуская полупустого бокала из пальцев. Подошёл к камину, поворошил угли носком сапога, задумчиво глядя во вновь взметнувшееся пламя.

– На нашей свадьбе ты выглядела иначе – бледная лилия из инея. Такая совершенная, но словно окруженная острыми холодными огоньками драгоценностей. Безжизненная, как кукла.