Екатерина Оленева: Твёрже алмаза

– Я похожа на чучело! – ужаснулась она.

– Как прикажите уложить волосы, миледи? – уточнила горничная.

– Не укладывай, просто расчеши хорошенько, лишь бы вернуть им хоть какой-то блеск, – огорчённо вздохнула Каролина.

Струящиеся локоны делали её образ чуть более легкомысленным, визуально смягчая наметившиеся острые углы.

Каролина с бьющимся сердцем подошла к комнате своего мужа с таким чувством, будто шла по вызову матери-настоятельницы пансиона при монастыре, где когда-то училась. Взгляд рассеянно скользил по двери из красного дерева, покрытой странными завитками, одинаково похожими как на вихри, так и на волны.

Посозерцав их несколько секунд, Каролина, глубоко вздохнув, наконец решилась постучать.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом раздался звук проворачиваемого ключа и дверь распахнулась.

Для Каролины, привыкшей к всегда безупречному, собранному виду мужа, открывшаяся картина была непривычна.

Ворот белой рубашки Сида распахнулся, волосы в живописном беспорядке падали на лоб. Лихорадочный блеск глаз, такой же румянец – всё в совокупности не могло не внушать тревогу.

– Каролина? – медленно протянул герцог, меряя её взглядом с ног до головы. – Вы? Признаться, я не ждал вашего визита.

В синих глазах промелькнула искра.

– Что-то стряслось?

– Нет, – покачала она головой. – То есть – да. Я… мне просто нужно было вас видеть. Мы не слишком хорошо закончили наш прошлый разговор. Я хочу помириться.

– Ну что ж? Заходите, коль пришли, – посторонился Сид, пропуская её в комнату. – И садитесь, – добавил, падая в кресло, стоящее спинкой к огню, из-за чего его голову окружал багровый нимб. – Так о чём вы хотели со мной поговорить?

Разбросанные по полу бутылки не оставляли возможности сомнений в источнике происхождений его возбуждённого состояния.

– Ты пьян? – Каролина скорее испугалась, чем возмутилась, но между тем голос её звенел от злости. – Сид! Ты с ума сошёл?! В твоём состоянии пить нельзя! Это может отяготить протекание болезни, наметив не благоприятный кризис!

– Ух, ты? Ты, оказывается, и в медицине тоже разбираешься? Восхищён! «Благоприятный кризис»? Я и слов-то таких не знаю. Что бы это значило?

– Зачем ты напился? – всплеснула руками Каролина.

– Даже не знаю, что на это ответить. Захотел надраться и надрался – такое объяснение подойдёт?

– Нет.

–Жаль. Другого нет. Не будьте занудливой букой, Каролина. Вам это не идёт. Лучше составьте мне компанию. Пить в одиночестве скучно.

– Я, в отличие от вас, люблю себя и ценю моё здоровье. Так что спасибо за предложение, но– нет.

– Не хотите – как хотите. А мне налейте.

Сид протянул руку с бокалом. Каролина машинально наклонила очередную бутылку с красным вином.

В мерцании камина красное вино походило на расплавленный рубин. Сид, любуюсь им, посмотрел бокал на свет и пристроил его рядом с собой на ручку кресла.

За окном свет стремительно таял, а небо чернело. Непоседливое пламя в камине порождало уродливые тени с одной стороны, подчёркивая безупречный профиль её мужа с другой.

– Сид, я всего лишь хотела извиниться за утренний инцидент, но вижу, вы не в состоянии сейчас.

– Ну что вы, дорогая. Принять извинения и объяснения я способен в любом состоянии, так что можете приступать к взятой вами на себя волшебной миссии. Я весь обратился в слух.

Каролина понимала, что её провоцируют. И к тому же провоцируют успешно. Обладая горячим темпераментом, она легко загоралась – интересом ли, гневом, азартом, чем-то новеньким. Однако, верная взятой на себя миссией миротворца, постаралась не давать себе волю, сдержать гневную вспышку.

– Вы так много сделали и для меня лично, и для моей семьи, – сказала она примирительно, желая сгладить наметившуюся размолвку. – Я повела себя неправильно. Прости меня, пожалуйста, Сид.

Слова давались через силу. Умение приносить извинения не были её сильным коньком. Откровенно говоря, она и припомнить не могла, когда в последний раз перед кем-то извинялась. Даже когда она была откровенно виновата, предпочитала просто забывать об этом после примирения.

Но жизнь с Сидом Кайлом многому её научила. Смирять собственный гонор в том числе.

– За что я должен вас простить, дорогая?

– Не должны. Но могли бы.

– О, прежде чем сказать да, я немного уточню, что же нуждается в выходе из вины? – саркастично протянул Сид.

Он успел опустошить очередной бокал и теперь тянулся за новой порцией к негодованию Каролины – негодованию, которому, увы, было не суждено выплеснуться.