Екатерина Оленева: Твёрже алмаза

Улыбка молодого человека была одновременно и смущённой, и похожей на усмешку. Он не столько улыбался, сколько кривил уголки губ.

– Я не имею чести знать вашего имени, – напомнила Каролина.

– О! Простите! – спохватился молодой человек. – Питер Рэдси, к вашим услугам.

– Рэдси?

Каролина, нахмурившись, обратилась к глубинам памяти, пытаясь припомнить историю названной фамилии.

– Ваша семья, кажется, владеет землями в Авенри за западными холмами?

– Моя семья владела Синими Холмами более пяти сотен лет. Перед вами последний наследник и глава дома Рэдси.

– Глава дома? – с сомнением, почти испуганно протянула Каролина.

Молодость юного Питера в её воображении плохо сочетались с озвученный им статусом.

– У вас высокое положение.

Питер тряхнул светлыми кудрями:

– На самом деле не очень. Моя семья в своё время поддерживала династию Роумэнов, входя в ближний круг низложенных королей. При новой власти нам этого, естественно, не простили. Так что и спустя почти два века мы не в особой чести при дворе. Но к чему я рассказываю вам и без того всем известные вещи? На балу следует веселиться, а не говорить о далёком прошлом.

Танец закончился и, вежливо поблагодарив юношу, Каролина вынуждена была отойти в сторону.

Второй раз они встретились в парке спустя неделю после бала.

В тот день выдалась отвратительная оттепель, превратившая твердый искристый снег в отвратительную кашу под ногами – почти непролазную топь.

Проклиная про себя аристократический обычай прогуливаться после обеда Каролина пробиралась к выходу, стараясь не слишком запачкать юбки.

– Мисс!

Услышав отклик, Каролина обернулась, но, увидев молодого человека, следовавшего за ней, ускорила шаг.

– Мисс! Мисс Фисантэ! Я… разве вы не узнали меня? Я – Питер Рэдси!

Каролина помедлила, в нерешительности глядя на то, как он приближается.

– Я знаю кто вы, но… но я одна.

Догнав её, Питер Рэдси улыбнулся:

– Моё почтение, мисс Фисантэ. И, с вашего позволения, вы уже не одна. Я же перед вами. Значит – вы со мной.

– Вот именно, –фыркнула Каролина, изображая недовольство.

– Да ладно вам? – весело рассмеялся Питер. – Какие нормы поведения в данной ситуации? Мы же с вами тут почти на острове… как, кстати, вы тут оказались?

– Думала прогуляться. Мне говорили, что это лучший парк в городе. Но пока я заметила лишь одну тенденцию – сверху всё серое, снизу всё грязное.

– Возможно, со временем, вы заметите больше? Даже в газетах пишут об этом знаменитом парке. Однако, полагаю, такая девушка как вы, предпочитает газетам романы?

– Судя по вашему тону, вы романов не одобряете? – ехидно сузила глаза Каролина.

– Романы? По-моему, это жалкая безвкусица, которую читают женщины. Что ещё добавит? – пожал она плечами.

– Вы правы. Ни к чему что-то добавлять.

Каролина развернулась и пошла по направлению к выходу.

– Хм-м? Кажется, мне следует извиниться? – повысил он голос, потому что она удалилась уже на достаточное расстояние. – Я ведь ни в коем случае не хотел вас обидеть, мисс.

– Вы меня ничем и не обидели, – засмеялась Каролина, помахав на прощание рукой.

Питер проводил её взглядом, больше не осмелившись сказать ни слова.

Питер Рэдси не был первым молодым человеком, с которым Каролина была знакома. Но он стал первым молодым человеком, запавшим ей в душу. Двух малозначительных встреч вдруг оказалось вполне достаточно, чтобы дать пищу нескончаемым девичьим мечтам.

Если бы кто-нибудь посмел сказать Каролине, что эти мечтания типичны для многих юных дев в её возрасте она бы смертельно оскорбилась. Ей собственные чувства представлялись исключительными и необыкновенными, ни в коем случае не наивными, какими они, в действительности, были.

В этих грёзах, естественно, Питер замечал необычную красоту Каролины. Она блистала красноречивым остроумием, поражала его исключительными музыкальными талантами и, конечно же, лучше всех танцевала на балу. Неважно, на каком – главное, что лучше всех!

Пока маленькие ножки порхали по паркету, в голове прокручивались картины, одна приятней другой –бальзам для женского самолюбия.

Самой полюбившейся фантазией стала мизансцена, в которой, встав на одно колено и глядя на неё прекрасными, глубокими, несчастными глазами Питер признавался в любви, предлагая ей руку и сердце.

Будучи по сути избалованным ребёнком, Каролина привыкла получать всё, что захочет и на этот раз ни секунды не сомневалась, что получит желаемое.