Евгений Бледнов - МатриарХЕЦ

— Круглолицый брат мой! — вещал Витя, валяясь на берегу, — Ты пойми на самом деле, что Светку я заслуживаю больше, чем ты. Потому как я СУКА, то есть, Скромен, Умен, Красив, А баятелен.

— Д..б ты! — нашелся Круглый. Он как раз успел сбегать в лагерь, узнать как там дела и принести бутылку водки и напиток. В лагере все было необычно. То есть девчонки активно занимались постановкой палаток и разведением костра. На попытку Миши вмешаться в процесс они ответили нечто в том духе, что место мужчины у плиты.

Круглый наполнил рюмки:

— Ну, торбина, за то, что нас объединяет и сдерживает от окончательного распада!

Они выпили.

— Ты, Кругляшь, пойми, что тебе на самом деле Анжела по типажу подходит.

— По какому типажу?

— У Вас обоих нет мозга…

Круглый поднялся, посмотрел на лагерь, сел, взял сигареты. Потом встал, закурил. Снова сел. Длинный привычно наблюдал за всеми этими манипуляциями.

— Знаешь, Длиннючий, мне почему-то там кажется, что проблема выбора сегодня стоять не будет…

— Что ты на самом деле имеешь в виду?

— Вот подумай, если все тут поменялось местами, значит мальчики — это девочки, а девочки — это мальчики, — Круглый поднял палец вверх. Другой рукой он наливал водку.

— При чем тут гомосеки на самом деле?

— Ты — лошара, Славик! Я там имею в виду, что тут бабы поступают так, как в обычной жизни поступали мы!

— Ты имеешь в виду… — оживился Длинный.

— Да, Беляш. Вот скажи, ты был бы против на двоих одну или там поменяться?

— Спрашиваешь!

— Вот! — Круглый встал и, приняв героическую позу, произнес, — За новые возможности.

Они выпили.

— Я на самом деле думаю, за прекрасных дам ли здесь пьют третий тост.

Миша засмеялся:

— Слушай, а как мы назовем сей новый мир?

— Это по-любому пи…ц какой-то. Матриархат прямо на самом деле! — Длинный тянулся за пачкой. Пачка была далеко, но вставать было лень.

— А если вместе…

— МатриарХЕЦ! — выкрикнули оба.

— Мальчики, чего шумите? — раздалось из лагеря.

Друзья хитро переглянулись и пошли наверх. Девушки были заняты приготовлением еды. Палатки уже были довольно профессионально расставлены.

Длинный подошел к Свете и обнял ее за талию.

— Слушай, а ты не положишь меня спать? Что-то я устал, — с самым невинным видом осведомился он и зевнул.

Света посмотрела на Витю недоуменно и с надеждой. Круглый уже вел Анжелу к своей палатке.

Через пять минут лагерь опустел. Шевелились палатки, страстно вздыхали девушки, потрескивал костерок. Через полчаса парни вышли, обменялись рукопожатиями, поправили семейные трусы и полезли в чужие огороды, если считать Свету огородом Длинного, а Анжелу — Круглого. Потом они вдвоем ходили в гости и собирались все четверо в одной палатке. День удался.

Уже вечером, когда боевые подруги спали, друзья со знанием дела и обстоятельно напились в хлам с обязательным ревом песен, купанием «на вольтах» и прочими пьяными радостями.

И уже ночью, ползя спать, Длинный заметил:

— А что-то в этом есть.

На что Круглый ответил:

— Несомненно.

Второе похмельное утро нового мира было тяжелым, но приятным благодаря объятиям красивых женщин. Совершив утренние процедуры, которые, при наличии обручальных колец на определенном пальце, называются супружеским долгом, друзья пошли отмокать в озере, оставив девушкам хлопоты по лагерю.

После третьей попытки смыть абстинентный синдром у Длинного зазвонил мобильный, на что он предложил всем идиотам, которым по кайфу звонить в такую рань да еще когда так плохо, застрелиться в голову и можно трижды. Потом вспомнил родственников вышеупомянутых идиотов и обвинил их в сожительстве с краснозадыми обезьянами и муфлонами. При этом он даже не шевельнулся в сторону трубки. Круглый задумчиво предположил, что, учитывая вчерашний звонок, все-таки стоит ответить в расчете на новые интересные предложения. Мобильник заводил свою мелодию при этом уже в третий раз.

Длинный поморщился, нажал на кнопку и с мучительным выражением лица произнес:

— Алло.

— Привет, ребятки, как устроились на новом месте? — поинтересовался жизнерадостный голос.

Надо заметить, что утром после пьянки Витя воспринимал тот факт, что кому-то сейчас хорошо, с раздражением. Более того, этот факт действовал на него как красная тряпка на быка. Как правило, желание всех мучительно казнить у него появлялось в момент проезда на учебу, когда похмельный синдром выдавал себя восхительным амбре изо рта, усиленным в несколько раз мятной жевачкой «Дирол», острым ощущением непринятого душа, отвратительным состоянием организма и особенно осознанием того факта, что нужно куда-то ехать вместо того чтобы спать, предварительно напившись пива. И обязательно в автобусе присутствовали энергичные, вымытые, наодеколоненные и с почищенными зубами уроды. Но, сделав над собой героическое усилие, он никуда не послал позвонившего, а только хмуро осведомился: