Сергей Плотников - Баронет

Если так, в общем – то я не услышал ничего принципиально нового. Мне уже давно было известно, что Белая Церковь “топила” за сословно-феодальное общество, преподнося его как этакую разновидность Высшего Порядка. Только прямо сейчас реализованную криво, из-за чего всем надо было постараться максимально соответствовать своему месту. То есть крестьянам и ремесленникам впахивать в поте лица, дворянам – их всячески направлять, одновременно защищая от внешних угроз (нелюдей и измененных, прежде всего), а монархам – мудро контролировать весь этот процесс. Себе Белые скромно оставляли нишу советчика “как правильно”, и одновременно… ну, кого-то вроде МЧСников. Тех, кто должен затыкать дыры и решать проблемы, если штатные службы и структуры не справляются. И эта роль у них, судя по всему, получалась неплохо уже сейчас. Вообще, я ожидал, что авторы проповеди пройдутся по “светопротивной республике” или ещё как-нибудь промаркируют своих идейных противников – но нет: под конец Валериан опять закрутил про то, почему порядок – такая полезная штука, высвободил из перевязи свой полуторник, сбросил ножны – и упёр острием в пол, сложив руки на перекрестье:

– Прими Свет – и Свет примет тебя. Прими Свет – и Свет очистит тебя. Прими Свет – встань на путь истинный!

Трое клириков разошлись в стороны, образовав этакий неполный полукруг за спиной у одарённого рыцаря, а герцог и его сын оказались по краям этой фигуры. С моего места черты лица Вала было видно не очень хорошо, но морда у него стала крайне одухотворённой. А потом…

Налетали когда-нибудь лицом на паутинку на улице по осени? Невесомая, невидимая нить, почти неощутимо натягивающаяся по коже – и немедленно рвущаяся раньше, чем успеешь осознать, что случилось. Вот то же чувство – только “паутинка” не рвалась. Прежде, чем я успел определиться с ощущениями, впереди раздался слитный вздох.

Меч в руках недо… будущего паладина светился. Но не так, как светит алхимическая лампа или факел. Чёрт, сложно объяснить: с одной стороны, глаза не видели изменений, а с другой – я отчётливо понимал, что клинок в руках рыцаря белый . Белее чем снег, белее белого, даже белее самой фигуры Валериана. Давление на лицо усилилось, я стал чувствовать его и другими, менее чувствительным к касаниям частями тела – и одновременно видимая и невидимая одновременно белизна стала расползаться от рыцаря-клирика вокруг. Захватила служек за спиной, мгновенно выбелив фигуры, чуть запнувшись, заполнила Эдмонда и Сэмюэля, дотянулась до стен… И я не поверил своим глазам! Масляные лампы на стенах успели порядком закоптить камень над местом крепления, да и сами стеклянные колбы особо чистыми я бы не назвал. И там, где белизна стихии Света касалась стен – грязь отпадала, осыпалась невесомой пылью. Заблестели полированной бронзой ёмкости с маслом, стёкла стали кристально-прозрачными. А тем временем бело-бесцветная волна дошла и до меня. Дошла… и обтекала, не в силах пройти границу кожи. Ставшая контрастно-видимой зелень моей собственной Стихии, словно залившая моё тело, не давала ей пройти. Тут я сообразил посмотреть вокруг – и вздрогнул: люди в зале разделились на тех, кто полностью окрасился белизной, и тех чьи фигуры остались тёмными. На моих глазах мужчина, что с ожиданием прислушивался к себе, совсем уж напрягся – и волна церковной Стихии полилась в него, отражаясь на лице блаженством пополам с тяжестью усилий. Всё больше и больше людей становились “белыми”, словно прозрачными, оттого всё ещё тёмные проступали друг через друга. Впереди мелькнул зелёный всполох, и я увидел себя словно со стороны: человек слабо зеленел Жизнью. “Необученный одарённый” – словно молния мелькнула догадка. В ту же секунду зелень сдалась. Я заполошно обернулся к Маше и увидел совсем уже потрясающее зрелище: Свет словно выдавливал из её тела Жизнь обратно в Печать, заставляя линии последней полыхать особенно ярко…

– Да будет Его благословение с нами! – воззвал усталым голосом Вал, и всё закончилось: зелень хлынула от Печати по телу моего оруженосца, быстро теряя накал, моё собственное тело тоже “потухло”. Где-то впереди мигнула слабая зелёная вспышка – и пропала. Судя по всему – это был конец литургии: народ задвигался, послышались голоса. Милана, стоящая рядом со мной, отмерла, звучно высморкалась и удовлетворенно кивнула.

– Ну вот, совсем другое дело.

Карина промолчала, но и ей явно стало лучше. А вот Мариша…