Яцек Пекара - Я, инквизитор. Башни до неба.

Его слова дошли до меня достаточно, чтобы я был в состоянии ответить.

– Надеюсь, что не ты хочешь быть моим учителем, – буркнул я.

Он прыснул смехом.

– Я нет, но эта рыжеволосая красавица, от которой ты не можешь отвести взгляд, конечно, была бы счастлива дать тебе несколько уроков.

Я осмелился снова взглянуть в сторону девушки, от чьей красоты у меня захватывало дух. Глядя на неё, я чувствовал как что-то вроде эстетического экстаза, так и необъяснимой боли. Просто, наверное, люди не должны быть настолько красивы.

– Ты думаешь, что... она захотела бы?

– Мордимер, при всей её красоте и при всём уважении, которым ты должен её окружать как красивую женщину, она, как ни взгляни, шлюха. А, следовательно, не откажется, если такой человек, как ты или я, да к тому же гость тонгов, захочет провести с ней несколько минут. Конечно, ты можешь сделать так, чтобы эти минуты были для неё досадной обязанностью, но можешь сделать и так, что вы оба найдёте в этой связи восторг и взаимную близость. Всё зависит от тебя. Отнесись к ней хорошо, и она хорошо отнесётся к тебе.

Девушка, словно чувствуя, что мы говорим именно о ней, повернулась к нам и улыбнулась. Я почувствовал, как при виде её улыбки что-то тает у меня в сердце.

– Если она всю жизнь мечтала о младенце с бараньей рожей, то сегодня как раз её счастливый день, – проворчал Тофлер, явно мной недовольный.

После окончания концерта девушки, улыбаясь нам, покинули гостиную, а в улыбке и взгляде Катрины я видел, или, может, просто хотел увидеть тень игривости. Только тогда я понял, что это музыкальное выступление было на самом деле способом показать нам, как сказала хозяйка дворца, «подопечных», чтобы мы смогли впоследствии сделать правильный выбор.

– Не окажете ли вы мне честь, соизволив попробовать, что приготовил наш повар? Я уверена, что мужчины с таким утончённым вкусом могли бы дать ему несколько ценных советов.

О, да, подумал я, определённо я был бы первым, кто должен поучать княжеского повара. А потом он поучил бы меня непростому искусству ведения допросов.

– Позже, позже. – Тофлер поднял руки, словно желая остановить нашу хозяйку. – Если вы позволите мне предложить, мы поужинаем уже с дамами. Но... Но! – Он повернулся ко мне с вытянутым указательным пальцем. – Перед радостями стола и постели, время вкусить радость купания, – решил он.

Женщина кивнула.

– Отличный выбор, – заискивающе сказала она. – Извольте подождать, я прикажу, чтобы приготовили баню.

Когда она вышла, Тофлер спросил:

– Ты был когда-нибудь в бане, Мордимер?

– Уважаемый Максимилиан, я понимаю, что выгляжу в твоих глазах простаком, но уверяю тебя, что в Академии Инквизиториума есть баня, а ученики обязаны посещать её каждый вечер.

– Скажите пожалуйста, – изумился он. – В мои времена это было раз в неделю. Но что это за баня. – Он махнул рукой. – Как раз в этом отношении нашей преславной академии нечем похвастаться. Они дают тебе тёплой воды, кое-какой скребок, воняющее жиром мыло и думают, что познакомили тебя с радостями омовения.

– Ну, когда-то в Кобленце открыли элегантную купальню, – вспомнил я. – Которую, однако, вскоре закрыли, признав гнездом разврата. Представь себе, что и мужчины, и женщины находились в одном помещении. И, кроме того, совсем голые, или в такой открытой одежде, что казались голыми!

– Просто жуть, – покачал головой Тофлер. – Дрожь ужаса пронизывает меня при одной мысли о подобном кошмаре.

– Шути, шути. А ведь там бывали женщины из хороших домов. Как им было не стыдно! Как не стыдно было их мужьям, которые выставляли их на всеобщее обозрение, словно каких-нибудь проституток.

– Ох, Мордимер, ты не знаешь, что такое хорошо! Что за великолепное зрелище плескающаяся в воде женщина, вдобавок осознающая заманчивость своих форм.

– Знаешь что, Максимилиан. – Я внимательно посмотрел на него. – У тебя, позволь сказать, довольно смелые взгляды для инквизитора.

Он поморщился.

– Нет, дорогой мой. Мы отличаемся лишь тем, что ты предаёшься радостям словно по принуждению, я же, напротив, стараюсь извлечь из них удовольствие. Каждый из нас является мечом Господним, но я люблю, чтобы моё лезвие закалялось в благовонных маслах. Однако в действительности я человек скромных потребностей, Мордимер. Мне не нужно одевать в атлас, набивать брюхо трюфелями и щукой в шафране, пить лучшие сорта альгамбры. Краюха чёрствого хлеба и кружка воды – это всё, что твоему покорному слуге нужно для жизни. Ибо моя пища это горячая вера, и этой пищи мне достаточно для счастливой жизни.