Томас Тимайер - Стеклянное проклятие

– Значит, это в самом деле растения?

Ученый кивнул.

– Да, но не обычные а, так сказать, стеклянные. В основе их строения лежит не углерод, как у всех земных существ, а кремний. А кремний преобладает не только в составе минералов, образующих песок, но и в стекле.

– Как же тебе удалось так быстро их вырастить? – не без отвращения поинтересовался Оскар.

– С помощью воды. Нескольких капель оказалось вполне достаточно.

– И все? Только вода?

Гумбольдт снова кивнул.

– Я выяснил, что этой форме жизни для развития требуется всего три вещи: вода, кремний, которого полным-полно в здешнем песке, и тепло. Прямой солнечный свет не дает им развиваться, зато в тени или в полумраке они растут прямо на глазах.

– И это всего несколько капель? А что могло бы случиться, если бы кристаллики угодили в какой-нибудь источник или водоем?

– Боюсь даже подумать об этом. Последствия были бы просто ужасными. Но взгляни сюда – ведь самого удивительного ты еще не видел. Мы убедились, что эти создания способны принимать облик других живых существ. Они проникают внутрь их организма и заменяют обычные клетки кремниевыми. Первый опыт с домашней мухой оказался, мягко говоря, не слишком удачным, но он натолкнул меня на некоторые размышления.

– С какой еще мухой?

– Их здесь хватает, – проговорила Шарлотта, – и одна умудрилась усесться прямо на край контейнера с кристалликами. Внезапно одна зеленая песчинка подобралась к ней и молниеносно проникла в брюшко насекомого. Муха даже не попыталась улететь – просто сидела и сучила лапками.

– И что дальше? – Оскар с опаской покосился на свое предплечье.

– Через несколько секунд она вздрогнула, подскочила и упала на стол. Мы уже решили, что насекомое погибло, но тут муха снова зашевелилась. Зажужжала и полетела туда. – Шарлотта указала на окно. Подойдя вплотную, Оскар увидел отверстие в стекле, словно прожженное каким-то едким химическим соединением. – И вообрази: она принялась пожирать стекло и при этом росла и становилась все более прозрачной. Кошмарное зрелище!

– И что вы с ней сделали?

Гумбольдт смущенно откашлялся.

– Я прихлопнула ее, – ответила Шарлотта. – Настоящий ученый так бы не поступил, я знаю, но видел бы ты ее! Сущее чудовище! – Девушка вздрогнула.

– Маленькая неудача, – заметил Гумбольдт. – Но в следующий раз мы уже будем знать, как себя вести, и наверняка найдем способ справиться с подобными существами.

– Что вы задумали?

Гумбольдт постучал по коробке, стоявшей рядом с металлическим контейнером. Внутри что-то зашуршало. Ученый надел перчатку и приоткрыл крышку. Внутри находилась обычная рыжая полевая мышь – одна из тех, которые во множестве сновали по территории миссии. Утром, едва солнечные лучи нагревали почву, эти зверьки выбирались из своих нор и резвились в траве.

– Согласен, для начала и муха совсем неплохо, но это всего лишь насекомое, а не животное, и на ее примере нельзя сделать однозначных выводов, – сказал исследователь. – Насекомые слишком далеки от теплокровных животных, в особенности, от млекопитающих. А вот эта зверушка поможет нам найти ответы на многие вопросы. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. – Он взял мышь за хвост и извлек из коробки.

Оскар открыл было рот, чтобы спросить, так ли уж это необходимо, но отец уже опустил маленького грызуна в контейнер с зелеными песчинками.

Движение песчинок тут же прекратилось. Кристаллики застыли, словно выжидая. Мышь, принюхиваясь, просеменила по дну контейнера и поднялась на задние лапки. Крохотные коготки заскользили по гладкой стальной стенке, а в следующую секунду мышь оказалась в непосредственной близости от одного из кристалликов. Тот прыгнул, нырнул в ее шерстку и скрылся. Мышь остановилась, словно прислушиваясь к новым ощущениям. И тут на нее набросились все остальные песчинки. Мгновение – и все они бесследно исчезли.

Мышь с недовольным видом отряхнулась, пискнула и вдруг упала на спину. Ее пухлое тельце вытянулось, лапки неподвижно торчали вверх.

Оскар поморщился. Мышей он не особенно любил. В Берлине они были его заклятыми врагами, потому что регулярно уничтожали припасы в его скудной кладовке. Но даже самой хитрой и пронырливой мыши он ни за что не пожелал бы такой участи.

Маленькое тельце грызуна снова вздрогнуло, словно через него пропустили ток. Лапки задергались, усы зашевелились.

Оскар хотел было погладить несчастную жертву, но Гумбольдт резко его одернул: