Джена Шоуолтер - Темная ложь

— Я скажу остальным, — снова заговорил Страйдер. — Но прежде отвезу вас в город.

— Давай! — Гидеон вставил ключ в скважину, несколько раз провернул, и дверь, скрипнув петлями, распахнулась. — Я не отвезу ее сам. Пусть все знают, где мы будем.

Страйдер снова зарычал, но на этот раз не просто раздраженно, а со злостью.

— Упрямый осел! Если я сам не удостоверюсь, что вы благополучно добрались до места, то изведусь от беспокойства. Ты же знаешь о моей диете: каждый день — по охотнику, а мне будет не до них.

— Именно поэтому я и не позвоню тебе, когда мы обустроимся.

Гидеон подошел к спящей. Первое время Скарлет, засыпая, окружала себя непроницаемой тьмой, но потом перестала делать это, будто хотела, чтобы Гидеон смотрел и видел ее, доверяла ему и знала, что он ее не обидит. По крайней мере, так он сам объяснял ее поведение.

— О боже, поверить не могу, что ты уговорил меня на такое! — сказал Страйдер. — Я уже говорил тебе, что ты придурок?

— Нет. — Воин бережно поднял Скарлет на руки.

Женщина вздохнула и потерлась щекой о его грудь, как раз там, где было сердце, которое колотилось о ребра, точно отбойный молоток. Должно быть, ей нравился этот неровный, сумасшедший перестук, поскольку она еще теснее прижалась к груди воина. «Скарлет такая милая…» — невольно подумал Гидеон. Невысокая, изящная, она могла похвастать красивым, подтянутым, умеренно рельефным телом. Воин предлагал ей переодеться, но она предпочла остаться в старой одежде — футболке и джинсах, которые были на ней, когда ее нашел Аэрон. Гидеон жадно втянул в себя воздух и почувствовал цветочный аромат, который совершенно заворожил его. «Интересно, как она пахла много лет назад, когда мы были вместе? — спросил себя воин. — Тоже цветами? Или чем-то другим, более экзотическим? Чем-то столь же темным и чувственным, как и она сама? Таким, чем я упивался, что вгоняло меня в экстаз, когда я облизывал ее с головы до пят? Что за пошлятина лезет мне в голову? Сейчас совсем не время для таких мыслей».

Гидеон повернулся, бережно прижимая к себе Скарлет — сокровище, которое он собирался оберегать как зеницу ока даже от собственных друзей, пока они не вернутся в замок. Он понимал, что противоречит самому себе, размышляя о ней в столь романтических выражениях, тогда как его намерения были самыми что ни на есть приземленными и даже низменными, но ничего не мог с собой поделать. Страйдер смотрел на него хмуро, но явно смирившись с происходящим.

— Иди. И будь осторожен, — напутствовал он.

«О боги, до чего же я люблю своих друзей! — размышлял Гидеон. — Что бы ни случалось, они никогда не отказывают мне в поддержке. А впрочем, есть ли у них выбор?»

— Ты сейчас выглядишь как кот, которому налили полную миску молока, — проворчал Страйдер, качая головой. — Это тревожный знак. Ты, видимо, плохо себе представляешь, во что ввязываешься…

«Может, и так», — подумал Гидеон. Он точно знал одно: что-то вызывает в нем такое нетерпение, такой накал всех чувств впервые за многие столетия.

— Ты знаешь, что я сейчас мысленно не показываю тебе палец.

— Знаю, — признался Страйдер. — Указательный. И это означает, что я для тебя всегда номер один.

Гидеон рассмеялся. «Типа того», — ответил он про себя.

— Четыре дня, — напомнил Страйдер. — Потом я начну тебя искать.

Гидеон послал другу воздушный поцелуй, а тот в ответ закатил глаза.

— Делай как знаешь, но послушай меня, — сказал Страйдер. — Я буду молиться, чтобы ты вернулся живым и с женщиной, тоже живой. А еще чтобы ты остался доволен тем, что узнаешь. И чтобы ты за это время наелся ею досыта и выкинул из головы раз и навсегда, как это бывает со всеми твоими женщинами.

«Ого! Сколько желаний!» — подумал Гидеон.

— Не благодарю! — ответил он. — Нет, я шучу. С каких это пор ты не подался в священники? И с каких это пор боги не стали утруждать себя выполнением наших просьб?

Страйдер никогда раньше не тратил время на молитвы, а боги, как правило, плевать хотели на Владык и их просьбы. «Впрочем, нет, не совсем так», — поправил себя Гидеон. Кронос, воцарившись на небесах, полюбил наведываться в замок без приглашения и отдавать воинам приказания, от которых у тех волосы на голове шевелились: убить ни в чем не повинных смертных, выбрать, кому жить — твоему другу или любимой женщине, — словом, одно повеление хуже другого.

Однажды, когда Аэрон лишился головы (было и такое), Гидеон и остальные со слезами на глазах заклинали царя богов указать, где искать душу их друга, но, как они ни умоляли, как ни упрашивали, Кронос был неумолим. Свой отказ помочь он обосновал так: «Я унижаю вас не из злобы, а чтобы преподать урок. Вы в нем очень нуждаетесь». Позже Аэрон вернулся сам, хотя, если бы не Оливия, еще неизвестно, как бы все обернулось, — его душа воссоединилась с телом, и все вернулось на круги своя с той лишь разницей, что он больше не был одержим. Но Гидеон так и не простил Кроноса за то, что в трудной ситуации тот бросил их на произвол судьбы, поэтому молиться в ближайшем будущем он явно не собирался.