Джена Шоуолтер - Темная страсть

Оливия легонько укусила его подбородок, потом спустилась ниже, посасывая кожу на шее, чтобы смягчить причиненную сладкую боль.

«Да, пожалуйста. Бесчесть ее весь день, всю ночь напролет».

«Еще», — снова потребовал демон Ярости.

«Еще. Да. Еще… Нет! Проклятье. Напугай ее, Ярость. Так, чтобы я смог сбежать из комнаты».

«Еще».

«Это что, единственное слово, которое ты знаешь?»

«Еще, черт тебя подери».

Аэрон зарычал. Похоже, сегодня никто не хочет его слушаться.

— Почему я?

Он опустился на Оливию, вдавив ее в матрас своим телом, чтобы прекратить это безумие, но вместо этого лизнул ложбинку между ее шеей и плечом. Пульсирующая жилка выглядела слишком соблазнительно, чтобы устоять. Безумный мужчина. Глупый демон. Прекрасная женщина.

Руки Аэрона, двигаясь сами по себе, принялись мять ее груди. Чертова ошибка! Ее груди совершенны, а соски тверже, чем он думал. «Продолжай разговор. И убери руки».

— Я ведь воплощаю собой все то, что твоя раса презирает. — Его злодеяния как-никак вытатуированы на теле, чтобы весь мир мог их видеть.

— Ты — само воплощение доброты, какая только есть на свете, и радости, которой я хочу причаститься. — Она обвила его ногами, уничтожив разделяющее их расстояние. — Разве возможно не полюбить такого, как ты?

Черт, черт, черт. Их тела идеально подходят друг другу.

— Вовсе я не добрый. — По сравнению с самой Оливией уж точно нет. Да и ни с кем другим тоже. Знай она хотя бы половину того, что он сделал, или половину того, что сделает, то убежала бы от него без оглядки. — Как я могу быть с такой, как ты? Ты же ангел. — Ангел, соблазняющий его, как никто другой.

«Рай».

— Падший ангел. Помнишь? К тому же мне надоело слышать от тебя слова вроде «моя раса» и «такой, как я». Это раздражает. А знаешь, как трудно вывести из себя ангела? Даже падшего? — Ее руки бродили по его спине, нащупали щели, в которых скрывались крылья. Скользнув пальцами внутрь, она коснулась чувствительной мембраны. — Извини, если задела твои чувства, но… Нет. Не стану я извиняться! — Оливия принялась ласкать спрятанные крылья.

Взревев от наслаждения, Аэрон вцепился руками в изголовье кровати, чтобы сдержать желание разорвать или разбить что-нибудь, настолько опьянил его внезапный прилив удовольствия. Проклят. Он проклят. Нет смысла сопротивляться.

На коже выступили бисеринки пота, кровь забурлила в жилах. Никто никогда еще… Первый раз кто-то… Откуда она знает, что делать?

— Еще, — приказал Аэрон.

«Еще», — согласился демон.

И снова пальцы Оливии слегка коснулись спрятанных крыльев, и Аэрон зарычал от удовольствия, с трудом переводя дух. При первом прикосновении мысли его разлетелись на мельчайшие осколки, а при втором выстроились в ряд, эхом отражая единственное его желание. Довести начатое до конца.

Больше, чем поцелуй? Черт возьми, да. Он даст ей это.

«Еще, еще, еще».

Подняв голову, Оливия обвела языком его сосок.

— М-м-м, всегда хотела это сделать, — сказала она и лизнула снова. И снова. Вскоре этого ей показалось мало, и она куснула маленький твердый бутончик зубами.

Аэрон позволил ей себя укусить, чего никогда не разрешал ни одной другой женщине. Растворившись в удовольствии, он был не в состоянии остановить ее — а в глубине души и не хотел останавливать. Подобно своему демону, он желал большего. Черт возьми, всем своим существом стремился к большему. И ну его к дьяволу, этот контроль.

Оливия переключила внимание на другой сосок. На этот раз она не стала лизать, а сразу укусила. Аэрон с удивлением заметил, что сам тянется ей навстречу, сгорая от нетерпения и страсти. Еще удивительнее было то, что, вопреки ожиданиям, действия Оливии не вызвали у Ярости желания отомстить. Даже не пробудили воспоминания о первой близости с женщиной, что он тоже хотел бы забыть. Ласка стала доказательством глубокого, неконтролируемого желания его партнерши.

И он по-прежнему хотел, чтобы она двигалась жестче. Быстрее.

«Еще!»

Аэрон отпустил изголовье и снова перекатился, усадив Оливию на себя. Она продолжала слегка покусывать его кожу, спускаясь ниже по животу, царапая ногтями кожу. Ее хриплое дыхание эхом отдавалось у него в ушах. Аэрон схватился за нижний край ее топа и сдернул его ей через голову, освобождая восхитительные груди. Раньше он касался их лишь через ненавистный барьер из ткани, а сейчас наконец увидел напрягшиеся темные соски, похожие на изюминки. Голоден, как же он голоден. Аэрон буквально пожирал глазами дивное тело Оливии, прежде чем приподнять ее над собой. Какой у нее восхитительно нежный живот.