Джена Шоуолтер - Темная страсть

Аэрон сглотнул.

— Нет, разговор еще не закончен. Почему ты не боишься смерти?

— Всему в мире когда-нибудь приходит конец, — отозвалась Оливия, не прекращая ласкать себя. — Тебя тоже скоро убьют, и, хотя мне ненавистна самая мысль об этом, плакать из-за неизбежного не собираюсь. Я знаю, что случится, и принимаю то, что невозможно изменить. Стараюсь жить, пока могу. Пока мы можем. Зацикливание на плохом уничтожает малейшие проблески радости.

Аэрон почувствовал, как у него под глазом задергался нерв.

— Меня не убьют.

Оливия замерла, и ее сияющее лицо немного погрустнело. Он постарался не сожалеть об этом.

— Сколько раз тебе повторять? — воскликнула она. — Ты не сможешь победить ангела, которого пришлют убить тебя.

— Объясни-ка мне вот что. Ты пожертвовала бессмертием ради возможности повеселиться и тут же прибежала ко мне. Значит, ожидала, что я дам тебе это веселье. Почему ты так поступила, почему пожертвовала столь многим и так безоглядно доверяешь мне, если я обречен на смерть?

Оливия одарила его грустной улыбкой.

— Лучше провести с тобой хотя бы короткое время, чем вообще нисколько.

Ее слова напоминали те, что однажды ночью сказал Парис. Аэрон рассердился. Нет, он не мог ошибаться. Это они оба не правы.

— Ты сейчас говоришь как один мой друг. А он самый настоящий глупец.

— Тогда зря я выбрала тебя, а не его. Уж лучше глупец, который рискнул вступить в игру, чем тот, кто предпочел остаться в числе зрителей.

Аэрон оскалился, с трудом подавляя желание прорычать: «Даже не думай, чтобы быть с кем-то другим».

Ярость тоже разозлился, но не на Оливию, а на Париса, и мысленно показал Аэрону картинку: голова друга на блюде, отдельно от тела.

Это мгновенно отрезвило Аэрона.

«О нет, ты этого не сделаешь. Оставь Париса в покое».

«Она моя».

«Нет, моя, — огрызнулся воин и, поняв, что сказал, поправился: — То есть она не принадлежит ни одному из нас. Я уже говорил тебе. А теперь заткнись, пожалуйста».

— Ну а сейчас-то мы все обсудили? — Оливия прочертила кончиком пальца вниз по своему плоскому животу и обвела пупок. — Или, может, поболтаем о чем-нибудь поинтереснее? — Она задумчиво закусила нижнюю губу. — О, я знаю, что нам обсудить. Правда ли, что люди могут умереть от наслаждения?

О черт, нет. Лучше бы она этого не спрашивала.

«Не обесчесть ее».

— Этого мы никогда не узнаем.

Он сел, собираясь стряхнуть ее с себя и оставить здесь. Одну. Возбужденную, но в одиночестве. Желание убить друга совсем не ослабило его страсти, как, впрочем, и воспоминание об угрозе Лисандра. Значит, единственный для него выход — это отступление.

— Ты, может, и не узнаешь, а вот я выясню, обещаю.

Аэрон застыл. Как далеко способен зайти этот ангел, чтобы узнать правду? Задавшись этим вопросом, Аэрон почувствовал пульсацию в члене. Перед его мысленным взором предстал образ: лежащая навзничь Оливия, ласкающая себя между раздвинутых ног, погружающая пальцы глубоко внутрь. О… великие… боги…

— Нет. Ты будешь вести себя прилично, — хрипло прокаркал Аэрон. — А мне пора идти.

«Останься!» — скомандовал Ярость.

Помогите ему боги, он подчинился. Остался. Так легко, словно был прикован к кровати, проиграв сражение прежде, чем успел к нему подготовиться.

— Хорошо. Но я действительно хотела бы… Нет. Нет! — повторила она более настойчиво. — Ты сможешь уйти, когда мы закончим. Только тогда. — Оливия обхватила его руками за шею, с такой силой вцепившись пальцами в волосы, что оцарапала ногтями кожу головы. — Теперь я знаю, что делать. — Она резко прижалась губами к его губам, скользнув языком ему в рот.

О да. Ученица, все схватывающая на лету.

Оливия слегка наклонила голову, и их зубы столкнулись. Ее жаркие влажные губы разрушили решимость Аэрона. Все, что ему нужно, все, чего он так отчаянно хочет, находится прямо перед ним. В голове осталась лишь одна мысль: довести начатое до конца.

«Да. Да! Еще».

Оливия застонала, и он вобрал в себя этот откровенный звук. Потом она стала тереться о его бедра, и он даже через джинсы почувствовал, какая она влажная. Его намерение вести себя нежно и осторожно моментально испарилось. Он выгнулся ей навстречу, но этого ему показалось недостаточно. Тогда он сжал пальцами ее ягодицы, заставляя двигаться быстрее, жестче. Глубже.

— Я хочу касаться тебя везде, — прохрипела она, продолжая яростно двигаться. — Хочу попробовать тебя всего.

— Сначала я. Я…

«Нет. Нет-нет-нет. Не обесчесть ее, не обесчесть ее».