Джена Шоуолтер - Темная страсть

— Я не могу, — ответила она Лисандру.

Стефано ударил ее по руке, как она и ожидала, и короткий вскрик сорвался-таки с ее губ. Перед глазами замелькали звезды, голова закружилась, в висках застучало.

«Оливия!»

— Я не могу, — задыхаясь, повторила она.

Пощечина.

— Еще как можешь, — ответил Стефано, думая, что Оливия говорит с ним. — Ты недооценила мои способности, усомнилась в том, что я способен сделать — и сделаю! — и задела мои чувства.

И без того разбитые губы ожгло болью.

«Оливия, — снова прорычал Лисандр, — это безумие. Ничто не стоит таких страданий. Идем домой. Пожалуйста. Я не смогу вмешаться, пока ты не попросишь».

— Твоя жена… такого бы… не одобрила. — На этот раз Оливия обратилась к Стефано, игнорируя призыв Лисандра. Хорошо, что наставник здесь, но сдаваться она не собиралась.

Шпионя за Владыками, Оливия узнала, что Дарла, та самая жена, покончила с собой из-за Сабина, одержимого демоном Сомнения, и самого Стефано — мужчин, которые ее любили. Оказавшись между двух огней, она сочла смерть единственным выходом.

Стефано сощурил глаза, почти скрыв темные радужки.

— Ее обманули. Демоны задурили ей голову, заставив полюбить себя. — Нагнувшись, он положил ладони на покалеченную руку Оливии, прямо на сломанные кости, и надавил. — Соображай она здраво, посоветовала бы мне сейчас не останавливаться.

С губ Оливии сорвался еще один всхлип. Острая боль пронзила все тело, а затем взорвалась в желудке.

«Оливия!»

— Аэрон возненавидит меня пуще прежнего, когда я пошлю ему один из твоих пальцев, — произнес Стефано так же спокойно, как когда ласкал ее пером. — Тогда он явится за тобой и умрет ради тебя. Готова ли ты заплатить такую цену? Скажи мне, где Клеть, и я сохраню ему жизнь.

Ну вот, опять. Надежда на счастливый исход. Если она расскажет Стефано то, что он хочет узнать, он отпустит ее и она сможет вернуться к Аэрону, чтобы всегда быть вместе с ним. Они снова станут заниматься любовью, может, даже создадут семью.

Знает ли Гален, какими методами его подручный выбивает нужную информацию? Волнует ли это вообще одержимого демоном Надежды? Догадывается ли он, как влияет на нее его близость?

«Оливия, проклятье! Ты ничего не должна рассказывать и ничего не обязана терпеть. Просто пойдем домой».

Вдох, выдох. Она боролась с собой и со своими желаниями. С глупой надеждой, с болью. Оливия открыла рот, не зная, что собирается сказать. Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Стефано ее ударил… У Оливии потемнело в глазах… и она полетела куда-то вниз, все глубже и глубже… теряясь в благословенном забытьи…

— На это уйдет куча времени, и, возможно, мы так ничего и не добьемся.

Аэрон стоял и смотрел на друга, едва сдерживаясь, чтобы не схватить его за мощные плечи и не встряхнуть хорошенько. Разноцветные глаза Люсьена — один карий, другой голубой — глядели на Аэрона с мрачной решимостью.

— Мне плевать, сколько времени это займет. Просто сделай.

За то, что не подумал об этом способе раньше, Аэрону хотелось самому себе дать оплеуху. Все в крепости поверили словам Легион, будто Оливия вернулась на небеса. Воины даже вместе просмотрели запись с камеры Торина. Ту, где ангел прыгает с балкона спальни.

Аэрон снова и снова проигрывал в голове эту сцену. Вот Оливия стоит в комнате, смотрит на ночное небо. Потом вдруг напряглась, обернулась. Повернулась обратно, вышла на балкон, двигая губами, словно при разговоре с кем-то. Легион заявила, что Оливия бормотала что-то о том, как рада будет снова встретиться с друзьями, но черты ее лица искажал ужас. Затем она прыгнула и полетела вниз, вниз — а потом взмыла вверх. Без крыльев.

Как ей удалось взлететь без крыльев? Чего она испугалась?

Остальные воины решили, что причиной тому страх перед неизвестностью: Оливия якобы опасалась приема, который окажут ей другие ангелы. Ничего подобного. Она не стала бы их бояться. Оливия сама говорила Аэрону, что ангелы великодушны — терпеливы, сказала она, — и примут ее с распростертыми объятиями.

Единственное разумное объяснение заключается в том, что Легион солгала. Опять. Значит, Оливию похитили, как он поначалу и предположил. Есть только один негодяй, осмелившийся бы на такое. Гален. Гален использовал Плащ Невидимости.

«Спаси ее. Накажи его».

То, что демон ставил спасение Оливии превыше мщения, доказывало глубину его к ней привязанности.

Аэрон обыскал всю Буду сверху донизу: вламывался в дома, запугивал жителей, убивал. О да, он с удовольствием и без всякого чувства вины прикончил нескольких охотников, которые еще оставались неподалеку. Возможно, ему теперь никогда не удастся до конца отмыть кровь со своих рук. Оливию он так и не нашел. Ни следа ее, ни запаха. Никто о ней не слышал, никто не видел. Аэрон пребывал в отчаянии. И отчаяние это росло с каждой минутой.