Джена Шоуолтер - Темная страсть

Лиам… придуманное ею для него прозвище. Когда-то оно ему нравилось. А теперь он усмотрел в нем проявление нежных чувств. О да. Им определенно стоит поговорить. Будь проклята его неотразимая красота!

— Да, я буду там. Так что идем домой, милашка. Аэрон в машине, и ему срочно нужен врач.

Несмотря на страх перед Владыками, Джилли побледнела от волнения, схватила Уильяма за руку и потащила к выходу из здания.

— Пока, Кори! — крикнула она через плечо.

— Пока, — несколько резко отозвался парень.

Уильям увидел «эскаладу», вокруг которой столпилась чертова уйма оленей, но самой Оливии за тонированным стеклом видно не было. Но ему и не нужно смотреть на нее, чтобы понять: если им не удастся довезти Аэрона в крепость в целости и сохранности, то она позабудет о доброте и превратится в кипящий котел женской ярости. В глазах ее таилась бурлящая, неодолимая страсть, готовая вот-вот выплеснуться наружу. Может, сама Оливия и не подозревает, что способна на такое, но Уильям-то знает, потому что слеп он только в отношении Джилли, зато все мечты, страхи и желания Оливии распознал с того самого момента, как впервые увидел ее.

Аэрон воплощает для Оливии все на свете. Если он умрет, даже боги не смогут укротить ее ярость.

Оливия сидела на краю кровати Аэрона, прижавшись бедром к его бедру, а Легион — по другую сторону, также бедром к бедру. Беспокоясь за его самочувствие, они, объединив усилия, раздели его. Оливия не позволила себе смотреть на его пенис, как бы часто ни призывал к этому голос.

Да. Искушающий голос вернулся.

Аэрон слишком слаб, поэтому глазеть на него казалось Оливии неправильным. Настолько слаб, что ни разу не шевельнулся. Она больше не пела, а он даже стонать прекратил. Вряд ли это хороший знак.

Его рана по-прежнему кровоточила, и хотя оторванный от платья Оливии лоскут, обернутый вокруг его плеча, обладал способностью к самоочищению, ткань не могла сдержать напор крови и насквозь промокла. Покрытая татуировками кожа Аэрона больше не пылала жаром и не сочилась потом, а стала холодной и влажной. Чтобы согреть его, Оливия с Легион укутали его в одеяла, но это никак не повлияло на стремительно падавшую температуру.

В последней надежде спасти его они сели рядом, молясь, чтобы тепло их тел послужило магическим лекарством.

— Что ты с ним сотворила? — спросила Легион, лаская Аэрона.

— Ничего, — ответила Оливия, не в силах сдержать виноватых ноток в голосе. Ей следовало сделать для Аэрона больше. — Его подстрелили охотники.

— Потому что ты его не защитила.

«Залепи ей пощечину».

Игнорировать голос теперь стало нетрудно, так как тревога за Аэрона затмила все остальное.

— Что я могла сделать? — Вопрос вызвал новую волну мук совести.

— Ты могла заслонить его собой. Я бы так и сделала.

Да, пожалуй, Легион на это способна. «Подружка из меня никудышная». Не то чтобы Оливия была подружкой Аэрона. Но она хотела ею стать, а значит, должна вести себя соответствующе.

— Даже если он это переживет… — а он должен, и на меньшее она не согласна, — он все равно скоро умрет из-за тебя.

О, Великий Боже. Теперь к мукам совести добавилась скорбь.

— Лгунья! — резко выплюнула Легион, после чего склонилась к Аэрону и с нежностью поцеловала его в бровь. — Ты слышал, милый? Твой ангел — лгунья. Ты никогда не умрешь. Я тебе не позволю.

«Оттолкни ее и заяви права на своего мужчину».

И снова Оливия с легкостью проигнорировала и голос, и тьму, явившуюся вместе с ним.

— Через девять дней за ним придет ангел-убийца. Этот убийца обезглавит Аэрона. Из-за тебя. Из-за того, что ты не осталась в аду, где тебе самое место, — гневно проговорила Оливия.

Легион выпрямилась и, изогнувшись в сторону Оливии, оскалилась. Ее глаза снова засияли демоническим красным светом.

— Еще слово, и я заколю тебя, пока ты спишь.

— Пока я буду спать с Аэроном? — Насмешка принадлежала ей, а не была подсказана таинственным голосом, и она нисколько не сожалела о сказанном.

— Ах ты, сучка!

— Ого-го! Кажется, намечается кошачья драка, — донесся от дверей веселый голос.

Уильям.

Оливия тут же пожалела, что влюбилась не в него. Он соблазнил бы ее в первый же день, а так как его привязанности не длятся долго, то Оливия с легкостью покинула бы его по истечении двухнедельного пребывания на земле.

Опять же, если бы ей приказали отрубить голову Уильяму, она, наверное, смогла бы это сделать, и тогда не пришлось бы жертвовать своим будущим ради нескольких дней в его компании. Где Аэрон проявлял бескорыстие, там Уильям вел себя как законченный эгоист. В любом другом человеке подобная черта жутко раздражала бы, однако Уильяму она отлично подходит, это уж точно.