Джена Шоуолтер - Темная страсть

Он сообразил, что подобную реакцию можно объяснить лишь двумя способами. Либо охотники стреляли какими-то особенными пулями, либо он не до конца оправился от их последнего нападения. Ни одна из версий не сулила ничего хорошего.

Снаружи — наконец-то, хвала богам! — Аэрон поискал глазами поджидающих охотников и никого не обнаружил. Неизвестно, однако, оттого ли это, что их здесь нет, или же оттого, что его зрение продолжает угасать. По крайней мере, никто на них не набросился.

На крыльях или нет, домой он точно не доберется.

Он снова посмотрел по сторонам, на этот раз в поисках места, где можно спрятаться. Впереди, на расстоянии нескольких ярдов, он заметил большой надгробный камень, увитый цветами всевозможных оттенков, образующих что-то вроде беседки.

— Сюда. — Аэрон тяжело двинулся вперед, слабея с каждым шагом.

Оливия обняла его за талию, стараясь поддержать:

— Вот, обопрись на меня.

Аэрон не хотел так поступать, смутился, что придется подчиниться, еще больше смутился, когда ему понравилось, что кто-то о нем заботится, но с помощью Оливии ему удалось добраться до цели.

— Спасибо.

Он попытался опустить Скарлет, но колени подогнулись, и он просто рухнул на землю вместе со своей ношей. Ночные Кошмары тяжело плюхнулась на землю, и Аэрон рядом с ней. Но она даже не пикнула.

И Ярость тоже. Сейчас демон молчал. Как зловеще.

Аэрон перекатился на бок и увидел, что Оливия принялась передвигать и по-новому закреплять цветы в попытке укрыться от любопытных глаз.

— Хорошая… девочка, — похвалил он.

Ее ответная улыбка была исполнена храбрости и железной воли, и при виде ее сердце Аэрона пропустило один чертов удар. Либо ему казалось, либо у нее над головой и правда порхают бабочки, у ног прыгают белки, а на траву вокруг нее слетаются птицы. И все они смотрят на нее, ожидая внимания.

Определенно у него галлюцинации. Значит, ему еще хуже, чем он предполагал. Зная, что не сможет разглядеть цифры на телефоне, он велел Оливии набрать нужный номер.

— Вызов пошел, — сказала она и прижала устройство к уху Аэрона.

— Торин, — проговорил он, когда друг взял трубку, — отследи сигнал. Приходите забрать… нас.

Ответа Аэрон не услышал. Тьма, очень похожая на ту, что мучила его в склепе, сомкнулась над ним, и на этот раз он мог лишь приветствовать ее.

Оторвав от подола платья полоску ткани и перевязав Аэрону плечо, Оливия вытащила из прикрепленных к его лодыжке ножен кинжал.

«Я защищу его. Любой ценой».

Так же, как он сам защищал ее. Она заслонила Аэрона своим телом и замерла в ожидании появления его друзей. Или охотников. Если кто-нибудь, кроме Владык, осмелится приблизиться, она не колеблясь бросится в атаку.

Никогда еще Оливия не чувствовала себя настолько воинственной, уверенной в себе и в то же время обеспокоенной — за лежащего рядом мужчину. В него и прежде стреляли, и она это видела. Его закалывали кинжалом, избивали, резали ножами, ранили стрелами. Но никогда он так не реагировал. Не бледнел, не стонал, не дрожал. Не истекал кровью, становясь все слабее и слабее.

Минута проходила за минутой, но его состояние не менялось. Где же, во имя небес, эти Владыки? Лучше бы им поспешить, и не только ради Аэрона. Если они промедлят, сгустятся сумерки и проснется Скарлет. И она будет очень, очень зла.

Тогда точно никто не выживет.

Однако стоило Оливии покинуть крепость, как искушающий ее голос умолк и перестал настаивать, чтобы она совершила ужасные — и в то же время восхитительные — поступки. Вряд ли, однако, это обстоятельство можно считать обнадеживающим. Тут Оливия обнаружила, что сквозь цветы и кусты пробираются животные, которые могут привлечь внимание случайного прохожего. Они что же, к ней пытаются подобраться? Или к Аэрону? Она не припоминала, чтобы звери вообще к нему приближались, как не могла и понять, зачем всем этим белкам, кроликам, птицам, кошкам и даже собаке вздумалось идти именно к ней.

— Брысь! — прошептала она, не желая, чтобы звери пострадали, если и впрямь развяжется драка.

Те не послушались. Наоборот, стали потихоньку подползать ближе. К ней. Значит, их действительно привлекает именно она. Но почему?

— Уходите же…

Хрустнула ветка, и Оливия замолкла.

Собака зарычала, кошки зашипели, но никто не убежал прочь. Все животные припали к земле, готовясь броситься в атаку.

Оливия сжала губы, каждый мускул ее тела оцепенел. Она даже дышать перестала. Кто там? Владыки? Или охотники? Ее рука, сжимающая кинжал, задрожала. «За Аэрона», — подумала она, пригибаясь к земле по примеру животных. Она вдруг обрадовалась, что звери не послушались и остались с ней.