Анна Одувалова - Академия отверженных. Избранница зимы [litres]

– Мы? – Рэмол мрачно хмыкнул. – Я пленник этого мира, Диана… а ты нет.

– Но… – Я задумалась. – Не хочу…

– Чего ты не хочешь?

– Не хочу уходить. Где мои родители? Я скажу им это.

Я начала торопливо, путаясь в одеяле, пытаться слезть с кровати. Рэмол меня мягко удержал от того, чтобы нестись в неизвестном направлении.

– У тебя не сложились отношения с однокурсниками. Они тебя едва не убили. Но ты хочешь остаться здесь?

– В академии – ты, – сказала я, словно эта фраза все объясняла. Поймала недоуменный взгляд и пояснила: – Не хочу уходить. Ведь Избранница зимы – это что-то значит. Значит ведь?

– Да. – Он притянул меня к себе. – Это значит, если ты уйдешь, лето тут настанет не скоро. Но я не имею права тебя удерживать здесь. Айстерра не самое лучшее место.

– Ты будешь грустить?

– Я буду страдать, – признался он, уткнувшись носом мне в макушку.

– А если я останусь?

– Если ты останешься… – Он немного отстранился и посмотрел мне в глаза, осторожно поддержав за подбородок. – Я подарю тебе этот мир.

– Почему?

– Потому что люблю тебя. А ты почему останешься?

– Потому что люблю тебя. – Я откровенно его передразнивала. – Это же очевидно.

– Честно? Думал, ты сбежишь, как только представится такая возможность.

– Я тоже так думала, но тогда я просто не верила, что действительно Избранница зимы. Остается лишь один важный вопрос: что мы скажем моим родителям?

– То, что ты выйдешь за меня замуж… – совершенно спокойно произнес он, даже не подразумевая вопроса. Так, словно это уже свершившийся факт.

– Но ты даже не спрашивал, – шутливо толкнула его кулаком в грудь, чувствуя, что от счастья у меня сейчас сорвет крышу.

– Зачем? Я теперь знаю ответ.

– И кольца у меня нет, – продолжала дразнить, испытывая непередаваемое удовольствие. Мне нравилось просто слышать его голос и быть рядом. И мне нравилось ощущать его любовь.

– Разве?

Он взял мою руку и скользнул холодными ладонями по безымянному пальцу. Вокруг взвился вихрь из снежинок, и через секунду на моем пальце сверкало удивительное кольцо из материала, похожего на платину, украшенное россыпью бриллиантов: тонкая работа – морозные узоры и снежинки. Иного кольца у Избранницы зимы быть не могло.

– Такое кольцо убедит твоих родителей в серьезности моих намерений?

– Мама будет в гневе, – призналась я.

– Думаю, смогу найти с ней общий язык.

Я поверила и обняла его за шею. Вылезать из кровати не хотелось.

Академию Отверженных украсили к Новому году. Здесь часто учились выходцы из моего мира, и празднование нашего самого главного праздника давно стало доброй традицией. В центральном зале поставили огромную ель, почти до самого потолка. Она сейчас сияла голубоватыми огнями и украшена была в одной цветовой гамме – белоснежные, словно сделанные изо льда и снега игрушки и голубые ленты. Очень нежное и зимнее сочетание. Мне приятно было, что в этом году празднование Нового года совпало еще с одним крайне важным для меня событием. И украшенный зал, ленты и еловые ветки, сплетенные в праздничные венки, были отчасти для меня.

Издалека казалось, будто мое платье сделано изо льда. Тончайшую шелковую ткань покрывали причудливые завитки и фантастические цветы, такие, которые можно увидеть только зимой на промороженных стеклах.

Подол отливал голубым, а тугой корсет был расшит прозрачными бусинами, похожими на замерзшие капли росы. Я стояла в центре зала, наполненного людьми – тут собралась вся академия, – и волновалась так сильно, что даже дышать получалось с трудом, а руки слегка дрожали. Впрочем, на мой взгляд, повод для переживаний был – я выходила замуж, и вот эти волнительные минуты в центре богато украшенного зала оказались невероятно сложными.

Мама рыдала на первом ряду гостей, комкая в руках батистовый платочек. Рядом сидел отчим. Он честно пытался сделать вид, что тоже скорбит. Но я видела его глаза. Врать Давид не умел, поэтому на лице читалось: «А зачем слезы? Мы пристроили Дианку, теперь ответственность за ее глупости и проделки будет нести кто-то другой. Не это ли счастье?»

Я предпочитала не вспоминать, сколько потребовалось усилий, чтобы убедить родителей, что именно в Айстерре находится мое счастье. Огненная, импульсивная мама всерьез грозилась «спалить к чертям это место» вместе с моим женихом. Но потом отошла. Рэмол мог покорить кого угодно, если, конечно, хотел. Я была рада, что эти двое все же смогли найти общий язык, хотя мама и не хотела принимать тот факт, что жить я буду только здесь, а в свой мир лишь изредка наносить визиты, и то без своего возлюбленного.