Елена Звездная - Восход черной звезды

- Нежная моя, — кесарь подошел ближе, — ты не усвоила урока и при повторении! Не смей даже пытаться меня игнорировать.

Я подняла голову, смахнула слезы и искренне ответила:

- Да пошли вы… к гоблинам на завтрак! И на ужин и в качестве десерта! Имейте хоть каплю совести и оставьте меня. Если рядом есть люди, значит, я дойду до поселения сама. Я лучше буду рабыней, чем соглашусь видеть вашу полную ликования рожу и дальше! Ступайте, кесарь, вас ждут. Идите, ликуйте, упивайтесь осознанием собственной победы, а я… пойду своим путем… В конце концов, у меня есть я, а это что-то да значит.

Он больше не смеялся. Он с улыбкой смотрел как я молча плачу над собой, своей жизнью и тем, что, похоже, остаток выделенных мне небом лет проведу в мире освещенном двумя светилами.

- Катриона, — кесарь наклонился ко мне, — ты не поняла — это не Рассветный мир, здесь нет обладающих королевским статусом людей, здесь нет добрых и мудрых орков, а ракарды не соблюдают благородный закон степи, как Аршхан. Здесь есть Темные, Светлые и их сила, а люди это рабы, у которых меньше прав, чем у скота.

Рабы… рабы были и в Рассветном мире, но это были времена далекого и темного прошлого… Хотя существовало же рабство и в Прайде до моего над ней воцарения. Какие эти светлые отсталые!

- Как я уже сказала, — сдерживаемые рыдания говорить мешал и, — ступайте… а я подумаю, что делать дальше.

Я не ждала многого, прекрасно понимая, что надеяться на его милосердие, по меньшей мере, глупо, но слова кесаря удивили:

- Катриона, нежная моя, — он прикоснулся к моему лицу, обвел большим пальцем губы, — у тебя есть два варианта. Первый — ты идешь в Элиргар, где становишься повелительницей моей империи, живешь в роскоши и пользуешься всеми правами светлой, и второй — ты можешь остаться здесь, и тогда я не поставлю и медного рха на твою жизнь. Решать тебе, нежная моя, — есть я и огромное государство, которым будешь управлять ты, пока я займусь военными делами, и есть одиночество в мире, где ты не знаешь языка, не являешься особой королевской крови и уродлива настолько, что карьерный рост составит путь от дешевой шлюхи до свинарки.

И щелкнув меня по носу, великий кесарь выпрямился, насмешливо глядя на жертву собственных многолетних интриг.

А я думала. Благородная принцесса осталась бы сидеть и ждать спасения… Гордая принцесса поторопилась бы бежать прочь, слабая покончила с собой, дабы не испытывать мучений. А я… я никогда не была ни гордой, осознавая, что иной раз пламя гордости требует слишком дорогой цены, ни благородной, прекрасно понимая, что, благородство не особо успешный путь для выживания, ни слабой. Слабость — не то качество, которое может позволить себе наследница королевства.

- Ты благоразумная принцесса, коварная моя, — император Араэден протянул мне руку, — и ты пойдешь со мной.

Я хочу жить. Я хочу вернуться домой, я хочу обладать свободой в мире, о котором не ведаю ничего!

Поднявшись, повторно отряхнула юбку, смерила полным ненависти взглядом своего супруга и повелителя и сквозь зубы ответила:

- Хорошо… Но у меня есть условия!

Да, к такому император явно не привык. Однако теперь, когда наши взаимоотношения не грозили благополучию Оитлона, разговаривать с кесарем стало намного проще. И больше не будет молчаливого подчинения ни в чем. Хватит!

Кесарь, несомненно, считал все мои мысли, но вместо ужасающеласковой улыбки, я увидела внимательный взгляд, и услышала:

- Условия?! Кари Онеиро, нежная моя, просто хочу, чтобы ты поняла, — шаг, и император оказался в опасной близости.

Хотя о чем это я — с ним на любом расстоянии опасно.

- Рад, что ты и это понимаешь, — жестокая усмешка скользнула по тонким губам, — а теперь запомни, коварная моя, никто и никогда не будет ставить мне условий, равно как и выдвигать требования.

Я попыталась отойти, но сильные пальцы сжали плечи, не позволяя даже отшатнуться.

- Нежная моя, я был услышан? — ледяным тоном поинтересовался кесарь.

Как сказать. «Услышан», это да, а вот на счет «понят» — не уверена. В прошлый раз, я так ничего и не поняла. И даже намеки Динара в понимание не внесли ясности. Мне до сих пор не ясно, для чего кесарю потребовалось тащить меня за собой!

- Существуют две причины, — внезапно решил проявить милость император, — первую тебе видимо, так и не суждено постичь, — он как- то горько усмехнулся, — вторая чрезвычайно проста — неужели ты действительно полагаешь, что я готовил тебя в правительницы Прайды?