Сергей Васильев - Цика [СИ]

Эльф не стал дожидаться, пока Канъюн выполнит то, что сказала, а поспешил вернуться к товарищам. Его встретили шуточки и смех. Но он совсем не был подавлен отказом и всё повторял громко: «Какая девушка!»

Нравиться было приятно, даже эльфам.

Ладно, все мысли — побоку. Она здесь действительно для дела. И не этого — пострелять, покрасоваться, похвастаться. Для серьезного дела. Человека спасать надо. Хоть бы план какой был… А уши-то как чешутся… Чем их только клеили? Еще отвалятся невзначай — лучше не трогать.

Канъюн собрала в охапку всё, что ей вручили, и побрела к шатру. Надо было разложить свои вещи, переодеться для тренировки и идти стрелять. Уступить за просто так призовое место — вот еще!

Интересные дорожки эльфы придумали. На траве лежат, а трава под ними не мнется. Наверняка и мишень не деревянная. Хотя… старые деревья всё равно срубать надо — чтоб молодняк рос. А гноить дерево — на это у эльфов рука не поднимется, не то, что у нас.

Так, план, план. Не отвлекаться. Пленник. Где ж его держат? Наверняка в самом охраняемом месте. И пробраться к нему совершенно невозможно. Вот начнется пятый вид — тогда пожалуйста, его быстро выставят на всеобщее обозрение. Это через три дня будет. Завтра — первые стрельбы по неподвижной и движущейся мишеням. Послезавтра — на дальность и вверх. И под самое закрытие — пятый вид.

Канъюн скрипнула зубами. Пока она одна — так можно делать. А при ком-нибудь — ни в коем случае, эльфы так не поступают. Да, шатерчик славный. Хорошо, хоть для женщин отдельный поставили — еще эльфийки прибудут, как пить дать. Ой, вот и первая.

В шатер, крытый зеленым шелком, — именно он предназначался для слабого пола — вошла женщина. Какое платье! Какие украшения! Какие походка, взгляд, осанка! Рядом с ней Канъюн почувствовала себя настоящей деревенщиной. А вот фигура у нее подкачала — у Канъюн получше будет. Не всё так плохо, оказывается.

Ведет себя, как принцесса какая-то. А вдруг и правда… Канъюн поспешила склонить голову в почтительном поклоне. Знатная госпожа кинула взгляд на девушку, пренебрежительно хмыкнула и крикнула наружу:

— Долго ждать тебя? Неси скорее!

Вошла прислужница с грудой таких же вещей, что выдали Канъюн. Кинула любопытный взгляд на девушку, сложила вещи у постели и поспешила уйти. Не место прислужнице, пусть и эльфийских кровей, находиться в шатре участников.

Наряд Канъюн был похуже, чем даже у нее. Обидно.

— Я — Элизабель. А ты кто? Из каких земель? — спросила принцесса. Не молчать же. Это назавтра они противницами будут, а сегодня можно и просто поговорить.

— Канъюн. Из Срединного Государства. Живем мы там, — на всякий случай пояснила, вдруг не поймет.

Элизабель изобразила улыбку, фальшивую донельзя.

— Теперь понятно, почему у тебя такой вид.

— А какой есть. Как начнем стрелять — так будет видно — кто чего достоин!

— Ну-ну, не кипятись девочка. Я уже не первый раз на турнире всех звезд. Бывало, и призовые места занимала…

— Давно? — не удержалась Канъюн от подколки.

Элизабель просто проигнорировала этот вопрос. К тому же одна за другой в шатер стали заходить участницы — сразу же знакомились, называя себя и место, откуда прибыли. Они делали это чинно, с достоинством, которое дается памятью о знатных предках и вырабатывается годами тренировок.

Канъюн сама должна бы так себя вести, да не получается. Всё ж, не эльф, не высокорожденная. Не дано людям… Ничего, это мы изменим.

Если вначале Канъюн еще пыталась вежливо улыбаться в ответ на слова входящих эльфиек, то на пятой плюнула и занялась своими делами — всё равно она сразу же забывала все эти эльфийские имена. Такое нарушение этикета могла позволить себе не каждая, что девушке невдомек было. Так что ей еле удалось совладать с изумлением, когда все в шатре стали обращаться к ней с особым почтением. Даже Элизабель.

Это раздражало. Канъюн непроизвольно морщилась, стоило кому-либо сказать: «О, Владетельная и Высокородная Канъюн!» Далее обычно следовал совершенно пустой вопрос о погоде, новшествах на турнире или просьба передать полотенце.

После того, как у нее попросили разрешения выйти из шатра справить естественные надобности, Канъюн взъярилась. Она встала на середину возле столба, уперла руки в боки и высказалась. Громко и совершенно однозначно.

— Тааак!! Канъюн меня зовут, и никак иначе! Чтоб никаких владетельных и высокородных! Поняли?! Вы, все!

Девушки и женщины разом притихли, боясь шелохнуться, чтобы еще чем-нибудь не рассердить владетельную. Элизабель озабоченно приподняла бровь: «Знает себе цену. Недооценила я эту девочку».