Владимир Свержин - Корни огня

Он знал, что многие его предки, столкнувшись с этой напастью, позволили баронам избирать из своих рядов наиболее уважаемого и могущественного, дабы тот управлял от его имени. Так и писалось в указах: «В такой-то год царствования государя… и такой-то год правления его верного майордома…» Для них, драконов, коротающих в земной юдоли век своего мужания, человечьи дела были в тягость, и потому казалось разумным отгородиться от надоедливых подданных широкой спиной избранного ими же самими управляющего. Дагоберт вслушался в звучание фразы: «Верного майордома…» Вот уж правда: волчья верность до первого леса. Лицо Пипина Геристальского живо всплыло в его памяти. Последние недели он вел себя поистине безукоризненно, был предупредителен и всячески пекся о пользе страны. Это настораживало.

Больше всего Дагоберту хотелось казнить майордома и тем уберечь себя от предательства. Однако начать царствование с казни первейшего из вельмож, имеющего огромные владения и великое множество верных лично ему баронов, — не лучшая затея. К тому же, поскольку всенародно было объявлено, что мнимая сестра его, Брунгильда, оказалась исчадием ада, подчинившим своей воле едва ли не целый народ, то и казнить его, получается, не за что. Он — первый среди пострадавших, и он же первый, присягнувший на верность законному наследнику престола.

И все же верить своему майордому Дагоберт не мог. Ненависть, затаенная в каждом взгляде, обжигала сознание юного кесаря, даже если вельможа опускал перед ним глаза. Конечно, «вернейший из верных» не простил крушения своих замыслов ни ему, ни его невесть откуда взявшимися друзьям. А ведь его план почти осуществился.

Дагоберт невольно усмехнулся, припомнив этих в высшей мере диковинных людей. Он и сам не понимал, откуда взялись столь дивные чужестранцы и что им нужно в его землях. Наследный принц некой заморской державы, о которой он и слыхом не слыхивал ни в этой жизни, и ни в одной из тех, в которые свободно мог перетечь сознанием. Его невеста, менестрель и дядька-наставник, распоряжающийся, как ни в чем не бывало, людьми, куда более высокородными, нежели он сам. Кто они? Откуда? Что потеряли здесь? И эта история о невидимых драконах… Фрейднур с ясными глазами божится, что сам лично был жертвой атаки одного из них. Но кому, как не Дагоберту знать, что никаких невидимых драконов нет и быть не может! И все же эти люди почему-то на его стороне. Это непонятно и потому заставляет тревожиться, хотя причин для сомнений нет. Странная, очень странная история.

За дверью спальни послышался шорох.

— …Нет, его следует разбудить сейчас же! — узнал он голос Бастиана.

— До рассвета не велено! — твердил стражник.

— Я не сплю! — крикнул Дагоберт. — Пусть войдет!

Он вскочил, натягивая льняные штаны.

— Что случилось?

Лис склонился над трупом. Святые отцы и воины, прибежавшие с Карелом, отступили, давая возможность другу и соратнику кесаря осмотреть тело.

— Та-ак! Шо мы имеем с птицы гусь? — протянул Сергей. — Следов насильственной гибели нет. Лицо скрючило, точно от ужаса и сильной боли. Спрашивается, шо в церкви его могло так напугать? Картины Страшного суда — и той нет. Перчатки с крагами — не пойми зачем. Кинжал. — Лис вытащил оружие из ножен у пояса погибшего. — Занятная штука. Похоже на дамаск, но цвет какой-то другой. Возьмем на экспертизу.

Сергей поглядел на воинов, ожидающих его приказа.

— Выяснили, что у него там за пазухой чесалось?

— Нет, — растерянно покачал головой его давешний собеседник.

— А шо так?

— Да к чему? Мертвый же уже.

— Да-а, с такими каши не сваришь.

Лис одним движением разрезал одежду на груди кардинальского приспешника. Чуть ниже нательного креста висел амулет — прозрачный золотистый камень в обрамлении черненого серебра на шнурке из конского волоса.

— Какая интересная штуковина! — Лис приподнял украшение острием кинжала. — Вы точно уверены, что парень из свиты папского легата?

— Он вчера приходил, — утвердительно кивнул старший из воинов. — Приносил дар государыне от его высокопреосвященства — изукрашенный молитвенник работы константинопольских мастеров.

— Ишь ты! Занятно, занятно. Сам видел или кто рассказал?

— Сам видел. Пришел он, значит, и говорит: «Его высокопреосвященство посылает сей дар…»

— Ну, куда он его посылает, это понятно. Ты молитвенник сам видел?

— Видел. Этот, — воин указал на труп, — развернул парчу, а в ней — книга. Доски обтянуты наилучшим сафьяном. Замок и украшения переплета — золотые с каменьями драгоценными.