Владимир Свержин - Корни огня

Резиденция правителя, расположенная на возвышении, находилась в центре обнесенного стеной владения. Одна ее часть, на которую выходило парадное крыльцо, была забита спящим воинством. Вторая же, с уютными комнатами женской половины — гинекея, имела выход в сад к некогда заполненной водой купальне.

Теперь это здание было перестроено, и около двери его, как Сергей заметил еще днем, переминалась с ноги на ногу пара часовых.

Лис закинул на спину колчан и беззвучно шмыгнул за дверь. Стараясь не шуметь, он быстро пробежался к главному входу. Совсем недалеко от того места, где нынче произносила пламенную речь Гизелла, опершись о стену, свесив на грудь увенчанную шлемом голову, сидел часовой.

«Дрыхнет, скотина!» — возмутился Сергей, подскочил к охраннику и ткнул его в плечо.

— Подъем, лось педальный!

Тело с глухим стуком завалилось набок. Чтобы поднять его, понадобилась бы труба архангела Гавриила.

— Парни! Красный уровень опасности! У нас имеется труп.

— Я у покоев. Здесь все в порядке, стража бодрствует, — отрапортовал Бастиан.

— Карел?

— У меня все тихо, двигаюсь по гинекею. Коридор пуст.

— Стоп! Шо за ерундовина: в коридоре его нет, у дверей покоев тоже мир и благорастворение воздухов?

— Может, это чей-нибудь любовник? Гизеллы, например, или какой-нибудь из служанок, — предположил богемец.

— Ни хрена ж себе у него нетерплячка, если он для такого случая часового грохнул! — прокомментировал Лис. — Кстати, грохнул технично, без крови.

— А может, кто-то хотел убить Гизеллу?

— Карел, шо ты мелешь, с какого бы перепугу?! В Париже еще не смотрели кино о маньяках, поэтому здесь этой заразы нет.

— Может, это месть?

— Ладно, оставим диспут. Женечка, ау, проснись! Иначе я приду злостно целовать тебя, не дав продрыхнуть среди хрусталя положенных сто лет.

— А?! Что?! Сергей, это ты?

— Сергей — это я. Но сейчас не об этом. У вас там все тихо?

— Уже нет! — досадуя на прерванный сон, отозвалась Евгения. — Что стряслось?

— Полная ерунда. Какой-то человек-невидимка образовался. Убил часового на входе, прокрался по коридору и нагло растворился без осадка. Оцени-ка там обстановку.

На некоторое время на канале связи воцарилось молчание.

— Тимуровна, говори что-нибудь! А то ведь неровен час… — встревоженно потребовал Лис.

— Все живы, все тихо. Постой. — Дверь из гинекея в сад приоткрыта! Я точно помню, что вечером сама закрыла ее на засов.

— Странная идея — устраивать ночной моцион, оставляя за собой трупы по коридорам. Ну-ка, опора Нурсии, ты там ближе всех, сходи-ка, глянь. Только осторожно! Бастиан, оставайся на месте, за Дагоберта отвечаешь головой. Жень, ты тоже на всякий случай постереги там. Шо-то мне этот ночной визитер не нравится.

— Господин инструктор! — внезапно прорезался на канале закрытой связи Карел зе Страже. — Я обнаружил еще два трупа у старой купальни. Там дверь нараспашку.

— Контролируй выход, сам пока не суйся.

— Да я смогу!

— В дверь войти? Не сомневаюсь. Стой и жди! Щас я буду.

— Господин инструктор, я его вижу, он убегает! Я за ним!

— Ты-mo от кого убегаешь? — возмутился Лис и прибавил шагу, переключая на ходу речевую связь на видеонаблюдение. Мужчина средних лет, крепко сложенный и, видно, не новичок в беге, мчался, петляя между деревьями, к ограде сада. Пожалуй, он был на голову ниже Карела, но куда легче в движениях.

— Стой! — потрясая мечом, заорал нурсийский герцог и припустил следом. Но, как обычно бывает в таких случаях, ударивший в спину крик лишь раззадорил беглеца. Тот бросился к ограде, под которой еще с римских времен лепились одно к одному убогие жилища состоявших при вилле домовых рабов. Прыжок! Он словно взлетел на крышу ветхой хижины.

— А ну, стой! — вновь рявкнул Карел, уклоняясь от хлеставших по лицу веток. — Тревога! Держи вора!

— Чего ты шумишь? — догоняя его, шикнул Лис.

— Уходит же!

— Ушел, блин. Сам, что ли, не видишь? — Сергей взобрался на крышу, едва не провалившуюся под его ногами. — Карел, стой! Не лезь, завалишь тут все к хреням собачьим. Так, — он поднял лук и вытащил из колчана стрелу. — Объект вижу. Хорошо бежит. Легко, пружинисто. Остановился, что-то высматривает, — вглядываясь в предрассветные сумерки, бормотал Лис, выцеливая жертву. — Тут-то мы тебя, голубь мой неоперившийся, и оперим.