Роман Суржиков - Кукла на троне

– Башня-Зуб, Бездонный Провал, Второй из Пяти… Спасите меня!.. Башня-Зуб, Второй из Пяти, Бездонный Провал… Умоляю, спасите!

Охотник кивнул:

– Теперь он говорит правду, и мы знаем, где искать Хозяина Перстов.

– Спасите, прошу… Бездонный Провал… Второй из…

– Сказав правду, – отметил охотник, – он более не представляет ценности. Ганта Бирай, уводите отряд.

Бритоголовый гикнул и хлестнул коня. Загудели копыта, семерка всадников унеслась к воротам, лишь Спутники и Охотник остались у могилы.

– Я передаю судьбу Колдуна в ваши руки. Мир станет чище, если бросите его умирать. Ваш долг будет погашен, если спасете.

Фаунтерра, дворец Пера и Меча

В этот раз Фаунтерра не встречала владычицу бурным ликованием. Собственно, никак не встречала. Гвардейский эскорт и гербовая карета промчались на рассвете пустыми улицами, незамеченные никем, кроме нескольких дворников и разносчиков молока.

Мира проспала всю дорогу от Святого Поля. Впервые после известия о Мелоранже сон ее был крепок. Войдя в свои покои, заказала чашку крепкого кофе со специями и конфеты из белого шоколада. Расположилась в кабинете, за любимым восьмиугольным столиком, и выпила кофе крохотными глоточками, щедро закусывая шоколадом. Янмэй Милосердная ничего не писала о счастье, но Мира знала: окажись Праматерь сейчас на ее месте, была бы счастлива так же, как она.

Вместе со второй чашкой кофе велела подать корреспонденцию. Официальные гербовые конверты с печатями ведомств отложила в сторону, а взялась за самое интересное – записки.

Герцог Ориджин требовал встречи немедленно, как только вернется.

Герцог Морис Лабелин и принц Гектор Шиммерийкий просили аудиенции прямо сейчас.

Банкирские дома Фергюссона, Дей и Конто желали обсудить с владычицей некоторые аспекты реформы.

Казначей Роберт Ориджин просил разъяснений о взаимодействии с новым министром налогов.

Шаваны – представители графств Рейс и Холливел – уведомляли о своем прибытии и просили владычицу принять их дары.

После долгого крепкого сна и двух чашек лучшего на свете кофе голова Минервы была восхитительно ясна. Сложно и вспомнить, когда в последний раз думалось так легко, с такою быстротой и наслаждением. Мира видела межстрочную подоплеку записок, вмиг находила лучший ответ на каждую.

Шаваны сообщают не столько о своем прибытии, сколько об успехе отступления из Литленда. Орда возмущалась снятием осады с Мелоранжа, но Степной Огонь сумел удержать ее в подчинении и увел на Запад. Дары, посланные владычице, – подтверждение его странной вассальной присяги. Насколько Мира знала, лучшим подарком на Западе считается тот, что связан с лошадьми. Шаванов следует принять поскорее. Если приведут коня, принесут шпоры, уздечку или седло – значит, Великая Степь подчинилась Короне. По крайней мере, на время.

Фергюссон, Дей и Конто желают не столько обсудить аспекты, сколько пожаловаться. Как дорого стоит открытие новых отделений, тем более – срочное. Как много понадобится стражи, как усложнится учет налоговых поступлений. Да и как быть с людьми, желающими оплатить налог не деньгами, а товаром? Нынешние законы это допускают… Мира имеет готовые ответы на все эти вопросы. Но спешить оглашать их она не станет: пускай банкиры успеют прочувствовать, как сильно они заинтересованы в налоговой реформе и какие прибыли потеряют, если названные вопросы не решатся. Это научит их проявлять инициативу, а не только просить о помощи.

Королевство Шиммери продало Лабелинам и Могеру Бакли тысячи искровых очей – в обход договора с Династией. Принц Гектор напустит велеречивого туману, исковеркает факты, рассыплется в сомнительных оправданиях – и станет просить у Миры заверений вечной дружбы меж Короной и Шиммери. И не получит их, покуда не будет готов поговорить начистоту. Довольно лицемерия.

Герцог Лабелин потребует объяснений. По форме – попросит, но по сути – да, именно потребует. Зачем владычица сорвала его прекрасную интригу против Ориджина?! Мира ответит: если Дом Лабелин хочет ее благосклонности, то должен строить свои будущие интриги с учетом двух правил. Они, интриги, не должны стоить жизни тысячам невинных, а Минерва Стагфорт должна быть первой, кто о них узнает.

Герцог Ориджин…

Впервые Мира действительно задела его. Разрушила нечто, ему дорогое. Герцог спросит с досадой или ненавистью: «Зачем вы испортили мне охоту?!» Теперь-то – с нынешней ясностью мысли – Мира видит: это была именно охота. Ориджин знал, что восстание Подснежников – инструмент чьей-то интриги. Он подозревал не Лабелина, а неведомого Хозяина Перстов, и надеялся, подавив восстание, выйти на него… Ориджин ошибся, о чем Мира с удовольствием скажет ему. Но не сразу. Немного ожидания пойдет на пользу лорду-зазнайке.