Геннадий Башунов - Не люди [СИ] [Другая версия «Могильщик. Трое отвергнутых»]

— Нет.

— Тихие убийцы. Я мог, скрючившись, лежать несколько часов в таких местах, где никто бы не подумал, что там может быть человек. Мог два дня сидеть под водой, дыша через тростинку.

— Дерьмовая работа, — оскалилась Элаги. — И скучная.

— Не совсем. Меня многому научили, в том числе актёрскому мастерству и этикету. Напяль на меня шёлк, и я сойду за благородного. А ещё я могу сварить яд и незаметно подлить его в бокал… В общем, я мог стать отличным скважечником. Но как-то раз, после одной очень хреновой работёнки, я решил — это не по мне. В сундуке учителя, того самого Халки, который привёл меня в замок, я нашёл чёрные перчатки. Не знаю, зачем они ему были нужны, он точно не был могильщиком. Но я в тот день долго не думал, просто их надел и побежал из замка так, как, наверное, не побегу уже никогда. И вот, двенадцать лет я брожу по мёртвым городам. Иногда успешно, иногда нет. Вот этот шрам с прошлого похода. Но пока я жив.

— Не самая весёлая и увлекательная история, — хмыкнула могильщик. — Хотя, могильщики обычно такие и рассказывают. Я что-то проголодалась от всех этих грустных историй молодости. Будешь ещё есть?

— Не откажусь.

Девушка принялась раздувать костёр, а Велион нанизывать куски окорока на палочки. За этим занятием он оглядел помещение храма. Фактически, внутри не осталось ничего, кроме уродливой статуи в дальнем конце храма. Статуя изображала странное существо, прямоходящую химеру, с трёхпалыми лапами и огромными ветвистыми рогами. Химера угрожающе скалила мелкие острые зубы, явно принадлежащие хищнику, а в красных треугольных глазах будто до сих пор горел злобный голод.

— Недоброму богу здесь молились.

— Сейчас он совершенно безопасен, — отмахнулась могильщица. — Статуя — такая же иллюзия, как и мост. Утром ты увидишь только груду камня. Я здесь сижу с трёх часов пополудни. До Импа четыре часа ходу, а я не хотела подходить к городу перед закатом. Именно к закату всем и начинает мерещиться всякое.

— Откуда знаешь?

— Сейчас расскажу.

Элаги откупорила бутыль и, улыбнувшись, понемногу плеснула в стаканы. Велион улыбнулся в ответ и глотнул самогона. Горло перехватило, из глаз брызнули слёзы. Тяжело дыша, могильщик принялся грызть сухарь. Его собеседница перенесла выпивку куда легче.

— Я, знаешь ли, говорила с одним из могильщиков, — сказала она отдышавшись. — Бедняга уже после Импа остался без левой руки и потерял перчатку, так что он сейчас побирается. Но хочет вернуться сюда, чтобы погибнуть, так он сказал. Он рассказал мне какой дорогой лучше идти в Имп, об этом месте, пояснил, как пролезть через стену в город. Сам-то он, как ты уже знаешь, дал дёру. Но я, знаешь ли, хочу пролезть в город. И не из-за сокровищ, нет. Мне просто любопытно, — она замолчала и плеснула в стаканы ещё выпивки.

Велион не стал распространяться о причинах, которые привели его сюда, но рассказал о том старике, Каштане. Они ещё раз поели, пару раз выпили, поболтали о могильниках. Кто где был, кого знал из «своих». Оказалось, общих знакомых у них нет — Элаги большую часть времени проводила в доме отца, а не на обочине дороги или во вшивом трактире, знакомиться с другими могильщиками ей было негде. Когда совсем стемнело, они начали готовиться ко сну.

Велион, порядком захмелевший, завернулся в просохший плащ и улёгся спиной к костру, чтобы не видеть, как ложится Элаги. Нет, он был совсем не прочь посмотреть, но это могло смутить могильщицу. Или, что ещё хуже, напугать.

Элаги шуршала довольно долго. Наконец, успокоилась. Велион закрыл глаза, намереваясь уснуть, но неожиданно услышал её голос:

— Велион…

— Что?

— Иди ко мне.

Он повернулся к ней. Обхватив себя руками, она стояла коленями на своём плаще, в одних коротких нижних штанах. В тусклом свете костра Велион видел её стройное тело, плоский живот, тёмную впадинку пупка. Коротко остриженные волосы, даже не достигавшие плеч, были зачёсаны направо, чтобы он не видел шрам. Глаза Элаги поблескивали, дыхание было прерывистым. Она дрожала.

— Ну, мне, знаешь ли, холодно. Решил отомстить?

Велион поднялся со своего плаща, шагнул к ней, обнял, чувствуя прикосновение небольшой груди. Он наклонил голову и поцеловал девушку в губы, шею, коснулся губами острого соска на правой груди.

— Я таких тощих как ты, знаешь ли, не люблю, — шептала Элаги на ухо Велиону. — И вообще не привыкла так вот сразу, только… — она застонала, крепче прижалась к нему, впиваясь пальцами в спину. — Но завтрашний день может стать…