Павел Боровец - Далгоморова чаща [СИ]

Наконец, Зверю удалось принять вертикальное положение. Многие люди с ужасом видели, как тело его медленно покрывается страшными волдырями, все еще продолжая гореть. Повернувшись на подгибающихся лапах, тварь побежала в сторону ворот. Последний всполох пламени обрушился на спину улепетывающего чудовища, слегка подтолкнув вперед, и руки мага плавно опустились вниз. С трудом запрыгнув на площадку над воротами, тварь перегнулась через ограду и исчезла из вида.

— Надеюсь, он понял урок и не вернется сюда больше, — тихо проговорил старик. Лицо его было бледно, тонкие ручейки пота стекали по щекам. Видимо, непросто далась престарелому магу подобная трата Силы. Все имело свою цену, и за все нужно было платить.

Но злобный и протяжный вой, раздавшийся за оградой постоялого двора, и разнесшийся на многие лиги вокруг, совершенно ясно показал, что не все еще кончено. В нем была и боль от полученных ран, и ярость неизбежного скорого мщения, и настойчивый властный Зов.

— Заткнется эта проклятая тварь или нет? — холодно осведомился Ферамен, отчего все вокруг криво усмехнулись. Ночка обещала быть еще та.

— Кстати, ребята, а почему она приперлась сюда? — вдруг спросил кто-то из толпы.

— Шут его знает, — ответил какой-то поселенец.

Неожиданно из темноты выступила закутанная в плащ фигура, и убедительный голос громко заявил:

— Я знаю…

Толпа невольно вздрогнула, немного разойдясь в стороны, чтобы освободить место человеку в плаще. Дорновен вышел на самую середину и обвел всех взглядом, все еще скрывая свое лицо в тени капюшона.

— Тварь пришла из-за вот этого эльфа, — палец говорившего нацелился прямо в грудь Элиоту. Тот стоял не двигаясь, безразлично смотря куда-то в сторону. Лишь только остроконечные уши слегка шелохнулись под волнами золотистых волос.

Гнетущая тишина повисла в воздухе. Все смотрели то на молчавшего эльфа, то переводили взгляд на таинственного человека в плаще, дернувшего выдвинуть обвинение первому в наводке чудовища на «Далгоморову чащу».

— Да кто ты такой в самом деле? — вдруг угрожающе заговорил Ферамен. Из его головы никак не выходило произошедшее у ворот, когда конь Дорновена щедро обдал десятника пылью. — Этого эльфа я знаю два года, и он всегда славно рубился с местной Нечистью, выручая окрестных поселенцев! А вот тебя я увидел сегодня в первый раз! Кто ты такой, демоны тебя подери, чтобы кидаться такими словами? Конечно, у тебя есть бляха с королевским гербом, но даже она не помешает мне взглянуть на твое лицо!

Тяжелая рука десятника грубо ухватила Дорновена за ворот плаща. Крепкая ткань треснула, не выдержав недюжинной силы Ферамена.

— Спокойно, десятник, спокойно… — натужно вымолвил канцлер, отрывая руку солдата от плаща. — Если ты так этого хочешь, то я сам открою вам свое лицо!

Капюшон спал с головы говорившего, следом тяжело опустился на землю и весь плащ. Перед толпой предстал канцлер Дорновен собственной персоной, правая рука блистательного короля Фагесты Ласкарла Медвежье Ухо, облаченный в расшитый красной нитью черный камзол. Большой сверкающий медальон с выгравированным королевским гербом покоился на груди, подвешенный на толстой золотой цепи.

Толпа разом преклонила колени, низко опустив головы вниз. Все без сомнения узнали Дорновена, потому что не раз видели его лик, отчеканенный на фагестских монетах. Только старый маг, рыжебородый варвар и, конечно же, сам Элиот лишь слегка поклонились — кому-то принципы и вера не позволяли гнуть голову к земле, а кому-то высокое происхождение.

— Прошу простить меня, королевский канцлер, — сдавленно произнес Ферамен, глядя прямо в землю. — Готов понести заслуженную кару за свою вольность…

— Ты знаешь какое наказание полагается за твой поступок? — просто спросил Дорновен.

— Да. Смертная казнь ждет каждого, кто посягнет на честь королевского советника…

— Так вот, десятник. Никакой казни не будет… Каждый человек сейчас на счету, ибо если мы сможем пережить сегодняшнюю ночь, я посчитаю это величайшей милостью всех Светлых Богов Саетана…

Израненный Зверь тяжело опрокинулся в кучу прелой листвы, уткнув морду в самую гущу. Струйки крови, медленно стекающие по обгорелому телу, тотчас стали впитываться в землю. Страшные открытые раны нестерпимо жгли, словно под шкуру запустили пригоршню тлеющих головешек.

О люди, люди, людишки! Как же глупы вы, если надеетесь, что все в ваших руках! Думаете, что держите руку на пульсе Судьбы, но это глубокое заблуждение, которое — дайте только время! — окажется для вас роковым. И тогда настанет расплата, лютое отмщение, которое окрасит землю в кровавый цвет от вод Западного океана до окраинной опушки Священного леса эльфов.