– Я надеялся, тут будут сэндвичи, – бормочет кто-то.
Игнорирую его, потому что не собираюсь заводить в Уотфорде друзей и не настроен на светскую беседу, особенно на выпускном.
– Или хотя бы торт.
Я поворачиваюсь – с другой стороны столика для пунша стоит Саймон Сноу. На нем костюм и галстук, а волосы аккуратно уложены на одну сторону.
Странно, что сейчас он может подкрадываться ко мне подобным образом, но теперь пахнет он иначе – чем-то сладким, шоколадным. Нет больше запаха горящей древесины и серы.
– Как вечеринка? – спрашивает он.
– Почти как похороны. Как ты сюда попал?
– Прилетел.
От удивления я распахиваю рот, и Сноу смеется.
– Конечно нет, – говорит он. – Меня подвезла Пенни. И пропустила сквозь ворота.
– А где твои крылья?
– Все еще здесь. Просто невидимые. А кто-то уже споткнулся о мой хвост.
– Я же говорил заправлять его.
– Тогда на мне смешно сидят штаны. – (Я усмехаюсь.) – Не смейся надо мной, – просит он.
– А над чем же еще мне смеяться?
Сноу закатывает глаза, потом нервно косится в сторону Белой Часовни.
– Тебе не обязательно быть здесь, – говорю я.
– Нет, – поспешно отвечает Сноу. – Обязательно. – Он прокашливается. – Не хочу, чтобы твой выпускной прошел без меня.
Саймон Сноу совершенно не умеет танцевать.
Да еще этот хвост. Левой рукой я обхватываю кончик и наматываю его на запястье, прижимая к спине Сноу.
– Нам не обязательно это делать, – говорю я, когда мы подходим к каменному патио, где танцуют все остальные. – Не обязательно, чтобы кто-то об этом знал.
– Знал о чем? – тихо спрашивает Сноу. – О том, что я схожу по тебе с ума? Поезд уже ушел.
Не отпуская хвост, я прижимаю левую руку к спине Сноу, а правой беру его за ладонь. Он поднимает в воздух руку, потом роняет ее, будто не знает, что с ней делать.
– Положи мне на плечо, – говорю я. Он так и делает. Я изгибаю бровь. – Разве Веллбилав не учила тебя танцевать?
– Пыталась. Сказала, что я безнадежен.
– Устами младенца…
По крайней мере, песня не безнадежна. Играет Ник Кейв. «В моих объятиях». Одна из любимых песен Фионы. Мелодия такая медленная, что мы едва шевелимся.
Сноу одет в дорогой костюм. Черные брюки, черная жилетка и галстук, а еще роскошный бархатный пиджак – темно-синего цвета с черными лацканами. Наверное, принадлежит он доктору Веллбилав. На плечах эта вещь сидит довольно плотно, но я не вижу, где Сноу прячет крылья. Кто-то наложил на него заклинание чистоты и опрятности.
Я же стою, распрямив плечи. Все смотрят на нас…
Все, кто танцует. И стоит в зале, попивая пунш. тренер Мак, Минотавр, мисс Поссибелф – все замерли с бокалами пунша.
– Они узнают, – говорю я. – Станут нас обсуждать.
– Что? – Сноу будто за миллион миль отсюда. В последнее время он всегда такой.
– Они узнают, что мы геи.
– Как же мне теперь быть с моей карьерой, – равнодушно говорит Саймон. – И что же скажут родственники?
Не уверен, в чем шутка.
Сноу смотрит мне в лицо и раздраженно вздыхает:
– Баз, на самом деле я могу потерять лишь тебя. Если прилюдные проявления привязанности не заставят тебя возненавидеть меня, то мне все равно.
– Мы просто танцуем. Вряд ли это проявление привязанности.
– Танцы сами по себе гейское занятие, – ворчит он. – Даже когда танцуют не парни.
Я хмуро смотрю на него:
– Еще есть Банс.
– Для танцев?
– Нет. Еще ты можешь потерять Банс.
Саймон меняется в лице.
Я прижимаю его сильнее.
– Нет. В смысле, кроме меня, у тебя еще кто-то есть. У тебя есть Банс.
– Она переедет в Америку.
– Может быть. А может, и нет. В любом случае не прямо сейчас. И кроме того, Америка – это не амнезия. Она по-прежнему будет твоим другом. У Банс всего-то два с половиной друга, вряд ли она откажется от тебя.
Сноу хочет что-то сказать, потом качает головой и смотрит себе под ноги. Ему на лоб падает пара кудряшек.
– Что такое? – спрашиваю я, пожимая ему руку.
Как же я привык к его рукам. Пока, встречаясь с Саймоном Сноу, я не наслаждаюсь тем празднеством ласк, о котором мечтал, – мы подолгу сидим молча и смотрим друг на друга так, словно находимся за тысячи ярдов, но почти все время держимся за руки. Сноу словно ребенок, который боится потеряться в супермаркете.
Он пожимает мою руку в ответ, но головы не поднимает.
Решаю, что не нужно на него давить. Вопреки всему он здесь. При галстуке, да еще танцует. Это уже что-то.
Прислоняюсь лбом к его голове, но он резко поднимает ее, почти задевая мой нос. Я выпрямляюсь.
Читать дальше