Рэйнбоу Роуэлл - Так держать! [litres]

– Санта-Клаус – это вымысел! – кричит из гостиной Пейси.

– Как и Бог.

Я не слишком хорошо знаю Пейси. Он учится в Уотфорде на пятом курсе, но они с Пенни не слишком ладят. Пенелопа вечно ссорится с братьями и сестрами. Они будто не знают, как еще можно общаться друг с другом.

Все еще чувствую себя ужасно: мне холодно и промозгло, хотя я в сухой одежде, позаимствованной у Пейси. Проснулся я в женских спортивных штанах. И хотя я не чувствовал свой нелепый драконий хвост, теперь, когда его нет, он будто бы болит. Хлопья застревают у меня в горле, и я с трудом проглатываю их.

Стараюсь не волноваться и не думать о том, как должен поступить дальше. Пенни права: мы пойдем к Магу. Он нам все скажет.

Когда в дверь стучат, я решаю, что, наверное, пришел он. Прийя идет открывать, но Пенни останавливает ее. Я поднимаюсь и на всякий случай призываю меч.

Это Баз.

Он стоит на пороге дома Пенни в том же зеленовато-черном костюме, и от него слегка несет дымом. Рука База лежит в кармане, глаза сощурены. Он вздергивает подбородок:

– Пусти меня, Банс. Нет времени на любезности.

– Разве тебе не нужно приглашение? – Он ухмыляется, и она машет ему рукой. – Заходи.

Баз протискивается мимо нее и обводит взглядом гостиную:

– Где кабинет твоего отца?

– Моего папы здесь нет, он возле твоего дома. И с чего ты решил, что я впущу тебя в его кабинет? Зачем ты здесь?

– Я здесь потому, – произносит Баз и осматривает меня с головы до ног, – что у нас есть уговор.

Пенелопа вырастает между нами:

– Если в моем доме ты хотя бы на дюйм дернешься в сторону Саймона, Бэзилтон, я разделаюсь с твоей семьей. Расправлюсь с ними так жестоко, что они не смогут найти Завесу. Саймон этого не делал.

Баз снова ухмыляется:

– В этом ты ошибаешься… Покажи мне кабинет отца. Там есть карты? Полагаю, что есть.

Мы оба пялимся на него. Я ничего не могу поделать с собой, а Пенни просто в шоке.

– Перемирие! – говорит Баз. – Брось, между нами все еще перемирие. Поторопитесь!

Я киваю:

– Идем, Пенни. Отведи нас наверх.

Она вздыхает и размыкает скрещенные руки:

– Хорошо, но вам ничего нельзя там трогать. Никому из вас.

Мы следуем за Пенелопой вверх по лестнице. Баз толкает меня плечом и локтем.

– Сноу, ты в порядке? – тихо спрашивает он.

– Ага. А ты?

– Отлично.

– А твоя магия? – шепчу я.

– Отлично.

Баз так легонько касается моей спины, что я даже сомневаюсь, не случайность ли это.

Мы преодолеваем последнюю ступеньку на чердак, где работает отец Пенни. Раньше я здесь не бывал. Всю комнату занимают карты. Карты на стенах, покрытые нитями и булавками. Карты, разложенные на высоких столах, с поставленными по углам пустыми кружками. Одну стену полностью занимает доска, исписанная цифрами и обрывками фраз.

– Мило, – говорит Баз. – Банс, ясно, в кого ты уродилась.

Он обходит комнату, пока не обнаруживает нужное.

– Вот, – говорит он. – Уже отмечено.

Я становлюсь у него за спиной. Это карта юго-востока с красной нитью вокруг Гемпшира. Флажок на булавке гласит: «Канун Рождества 2015».

– Прошлой ночью Тоскливиус напал на Саймона и возникла самая огромная дыра в Великобритании. – Баз оборачивается. – Когда дракон напал на Уотфорд? В какой день?

Я пожимаю плечами.

– Это было после экзамена по волшебным словам, – говорит Пенни. – В середине ноября.

– Верно… – Баз обходит комнату, читая надписи на флажках. Останавливается перед картой Шотландии. – Вот, – говорит он. – Пятнадцатое ноября. Остров Скай.

– Ты намекаешь на то, что Тоскливиус связан с дырами? – спрашивает Пенни. – Мы это уже знаем.

– Банс, не торопись… Итак, когда впервые появились дыры?

– Неужели действительно необходимо применять метод Сократа?

Баз хмуро смотрит на нее.

Пенни вздыхает:

– Никто толком не знает. Регистрировать дыры начали лишь в тысяча девятьсот девяносто восьмом году, но к тому времени по всей стране уже были небольшие зоны…

Баз коротко кивает, прерывая ее:

– Саймон, когда ты родился? По сути, мне следовало бы это знать, но я не могу вспомнить ни одного твоего дня рождения.

Я снова пожимаю плечами, потом прокашливаюсь:

– Не знаю. В смысле… Никто не знает. В приюте просто предположили, когда нашли меня.

– Но тебе сейчас около восемнадцати. Может, девятнадцать?

– В документы занесли тысяча девятьсот девяносто седьмой год.

Баз кивает:

– Хорошо… Тысяча девятьсот девяносто седьмой, незадолго до того, как были обнаружены дыры. А когда ты понял, что ты волшебник?