Анастасия Быкова - Под куполом «Феерии» [СИ]

Солнце — бессовестная скотина. К этому выводу Магнус пришёл, когда этот жёлтый шарик проигнорировал с десяток просьб оставить его в покое хотя бы на это утро. Кажется, он выпил вчера лишнего. Капельку.

Больше, чем капельку.

Хей, солнце, неужели так сложно скрыть свои бока за тучами и помалкивать?

Солнце на его мысленные вопросы ответило тишиной и лишь сильнее начало припекать пятку левой ноги. И это в середине осени. Не вовремя.

Пришлось вытаскивать свою пятую точку из постели, умываться и подбирать образ, который бы соответствовал антуражу праздника.

Праздник, конечно же.

Собравшись, он вышел на улицу, решив не накидывать пальто.

На крыльце шли жаркие споры. Себастьян и Джордан стояли на стремянках и держали плакат, а Изабель с Майей не могли решить, повесить его чуть выше или чуть ниже.

Магнус искренне посочувствовал парням. Без сомнения, эти пять сантиметров решали всё, Алеку наверняка не понравится, что плакат к его возвращению повешен не совсем по методике фен-шуя.

Александр шёл на поправку быстрее, чем планировали врачи, и его должны были выписать завтра с утра.

Праздник.

Он вспомнил, почему выпил вчера больше обычного.

— О, а вот и наш пьянчужка проснулся, — Изабель, завидев Магнуса, оставила Майе право выбора и направилась к нему. — Я уж думала, что ты весь день спать будешь.

— И тебе доброго утра.

— Как я посмотрю, ты уже начал отмечать возвращение Алека? Твоё счастье, что Мариз не знает, чем ты занимаешься за закрытыми дверями автокемпера.

Магнус усмехнулся.

— Я искренне сомневаюсь, что твоя мать может не догадываться о чём-то, что происходит на территории «Феерии», но помни, что я здесь гость. И на меня сухой закон не распространяется. К тому же, алкоголь для меня — всё равно, что валерьянка для тебя, а успокоительное никому не помешает.

Изабель сложила руки на груди:

— Когда между вами всё разрешится, я устрою такую вечеринку, какой здесь ещё не видели. Мы начнём грандиозным парадом в вашу честь, а закончим запугиванием Джейса большими надувными утками в клубе.

— Нечему разрешаться, — буркнул Магнус.

— Меня ты обмануть не сможешь. Если я видела любовь более сильную, чем у вас, то только в «Титанике».

— В «Титанике», моя дорогая, — Магнус усмехнулся, — Джек и Роза смогли пойти наперекор сложившимся устоям, а твоему брату это не нужно. С его стороны это всегда была лишь страсть.

— Ты никогда не был таким слепым, Бейн… Прислушайся к своему сердцу.

— Я не могу слушать эту часть моего тела, которая занимается только тем, что предаёт меня. Снова и снова. Раз за разом.

Изабель рассмеялась.

— Зачем ты валишь с больной головы на здоровую? Сердце — это просто орган, который качает кровь, и не стоит винить его за собственные желания. Алека хочешь и любишь ты. Ты, а сердце с этим только мирится. Он любит тебя, и ты ещё припомнишь мои слова, — Изабель была непреклонна.

Магнус тяжело вздохнул.

Если он сам себя не может до конца убедить в том, что Александр ему безразличен, то о чём может идти речь? Ему тридцать три, он взрослый мужчина, так почему же молодой и неопытный мальчишка снёс ему голову?

Магнус планировал забежать в особняк, а потом сразу пойти в то место, которое каким-то образом за последние полторы недели стало для него уголком спокойствия.

Но Изабель слегка подредактировала его планы одним своим появлением. Что же, можно обойтись и без коттеджа.

Магнус развернулся и направился в сторону деревянных ворот. Он поёжился, потому что осенний холод начал пробираться под рукава пиджака. Солнце всё же — бессовестная скотина, которая грела только в автокемпере, но стоило показаться на улице, как оказалось, что оно лишь пустышка.

Магнус достиг цели и потянул за ручку. В нос ударил запах сена и лошадей.

Из-за угла показался Люк.

— А, Магнус, это ты? С добрым утром.

Это была очень длинная ночь.

Алек схватился за рёбра, вылезая из машины — всё же Уилбур был прав, и полежать ещё пару дней было бы не лишним, но если одна только ночь показалась вечностью, то страшно было подумать, насколько медленно могло бы течь время, если бы Алек остался.

Он сбежал. И ни капли об этом не жалел.

Алек поблагодарил таксиста и захлопнул дверцу автомобиля. Он никому не сказал, что приезжает, поэтому порадовался, что на поляне было пусто. Как же он соскучился по этому месту! Когда они уезжали на гастроли, тоска тоже поселялась в сердце, но она не была такой звенящей и обречённой. Но когда ты лежишь в больнице без возможности прикоснуться к цирковому искусству, которое с рождения было смыслом твоей жизни, возвращение домой обретает совсем другой смысл.