Марина Ефиминюк - Любовь к драконам обязательна

Стараясь не привлекать к себе внимания, я быстренько уселась за рабочий стол и поняла, что в корзинке для корреспонденции нет ни одного письма, даже из тех, что остались с прошлой недели.

— Тереза, тебя вызывал Том, — остановилась возле моего стола светловолосая госпожа «лучшие продажи прошлого года». — И еще три раза заходили, спрашивали про счетоводов. В следующий раз оставляй на столе записку, а то приходилось отвечать.

— Угу… записку, — рассеянно повторила я, будто действительно приняла близко к сердцу наставления первостатейной стервы.

Поднявшись, разгладила платье, поправила шарфик и, мысленно осенив себя божественным знамением, направилась в конец зала, где была раскрытая дверь в каморку начальника Тома Потса. Сослуживцы меня провожали с жадным любопытством во взглядах.

Я замерла на пороге. Пришлось постучать два раза, прежде чем шеф меня заметил. Потс был лысеющим невысоким мужчиной в идеально отглаженном костюме и со значком «Драконы Элроя» на отвороте пиджака. К слову, конторским значком он страшно гордился, и я видела, как однажды полировал носовым платком.

— Можно?

— Проходите, госпожа Амэт, — указал он на неудобный стул перед рабочим столом.

Ну, точно конец! Если бы разговор предстоял приятный, как в прошлый раз, когда Том Потс уламывал меня на проклятущую командировку в Ватерхолл, то предложил бы посидеть в мягком кожаном кресле перед кофейным столиком, а сам разместился напротив. Но было указано на жесткий, скрипучий стул.

Чувствуя себя висельником на эшафоте, я присела на краешек и скромно сложила руки на коленках. Лак облупился уже на четырех пальцах, а за переживаниями я забыла это безобразие стереть! Пришлось сложить пальцы в замок, спрятав непотребность.

— Опаздываете на службу? — попенял Потс.

Мы одновременно посмотрели на висевший под потолком настенный хронометр. До начала рабочего дня еще оставалось двадцать минут. Наставник пожевал губами, осознав, что сел в лужу (на самом деле он в ней поселен навечно, но сказать об этом никому не хватает духу).

— Вчера днем в загородном клубе я доедал вкуснейший стейк с кровью…

На «стейк» мой живот отозвался голодной трелью, громко, отчетливо и жалобно, как будто я неделю не ела. Мы с Потсом сделали вид, будто конфуза не случилось, но какая, однако, жестокость говорить о еде человеку, не успевшему позавтракать! Почему нельзя отчитывать без гастрономических подробностей?

— Но был вызван в контору, чтобы поведать, что случилось на совещании в Ватерхолле, и тут выяснил, что господин ди Элрой знает даже больше меня.

Неудивительно, сам в загородном клубе жевал отбивные с кровью, а серьезную встречу взвалил на хрупкие плечи стажера! Я молчала, как вражеский лазутчик на допросе, хотя, подозреваю, лучше бы с подобным усердием держала язык за зубами в Ватерхолле, в полете… и вообще. Щеки, шея и даже уши горели, словно меня поджаривали в адском пламени.

— Так вот, у меня вопрос…

— Господин Потс, честное слово, я не специально! — выпалила я, перебивая его на полуслове. — Я их никак не провоцировала, сидела и молчала, как вы мне сказали, а они заявили, что разорвут договор. Я решила, что обязана им доказать, как хороша наша «Вкусная жизнь», и накормила Поппи. Кто же знал, что Поппи не подготовлена к такому количеству незамутненной радости… К слову, а Поппи жив… жива?

— Кто… кто такая Поппи? — поперхнулся Том.

— Э-э… — Я поправила очки и махнула рукой: — Никто. Забудьте. А что вы хотели спросить?

— Откуда господин ди Элрой узнал, что вы были на совещании вместо меня?

— Кхм…

— Когда вы тут меня уговаривали отпустить в командировку…

— Простите? — показалось, что я ослышалась. — Я вас уговаривала? Да вы тут сами… прямо на этом диване… Три часа меня по-разному обрабатывали, чтобы в Ватерхолл отправить!

Если он думал, что за провал можно сделать козлом отпущения стажера, то глубоко ошибался. Раз мне дают пинок под зад, то полетим из конторы вместе, дружно держась за руки! Как попугаи-неразлучники.

— Госпожа Амэт, что вы такое говорите? — вздрогнул Том.

Он выскочил из-за стола и, выглянув из кабинета, проверил, не подслушивает ли кто-нибудь. Конечно, нас слушали абсолютно все. Быстренько прикрыв дверь, сдавленным голосом он хрюкнул:

— Ну вы и выражения используете, Тереза.

— Это вы меня использовали! — возмутилась я. — Говорили, что даете мне шанс проявить себя. Клялись, что в Ватерхолле «все схвачено».