Владимир Поселягин - Русич. Бей первым

Очнулся я от тупой ноющей боли. Причём никак сразу не мог понять, что именно болит. Но потом подняв левую руку, вторая была чем-то прижата или связана, видимо к койке привязали, и коснувшись головы чуть не взвыл. Теперь боль ощущалась лучше, ныла всё же голова. Однако ничего себе банальный аппендицит, как мне сообщил дежурный врач приёмного отделения, куда меня привезли на «скорой». А так всё хорошо начиналось, только приехал в офис и занялся бумагами по договорам что сегодня требуется подписать, как меня скрутило болью, потом больница, и анестезиолог в операционной, что зачем-то махал перед моим лицом пальцами, велев считать. Не успел досчитать, как темнота и последующее осознание себя с этой болью. Чего они там ещё сделали, мясники чёртовы? У меня живот и бок болели, а не голова. Неужели с препаратами напутали? Да нет вряд ли. Меня же в «Склиф» привезли, он был ближе всего, а тут опытные врачи, попусту наговаривать на них не стоит, это я так, по-стариковски брюзжу.

Что меня привлекло, так это чириканье птичек, где-то рядом долбился дятел, и кукушка свой отсчёт начала, шумел ветер в листве, вот явно рядом прожужжал шмель. Ещё было слушано множественное жужжание мух, но как-то фоном оно шло. Я даже поразился, молодцы врачи, звуки леса включили в операционной чтобы вот так в гармонии проводить операцию. Или я уже в палате? Или где там? В реанимации? Не знаю, до этого мне анестезию всего дважды делали, да и то при посещении стоматолога, местную, это была первая операция в моей жизни. Тут мне наконец удалось приоткрыть один глаз, второй не открывался, кажется чем-то заляпан был, да и тактильные ощущения только-только начали возвращаться, поэтому, когда я открыл левый глаз, и при сумерках осмотрелся, тот даже отшатнулся. Точнее попытался это сделать. И почти сразу на меня навалилось всё. И голова запульсировала больше, что даже круги перед глазами пошли, и осознании что я не в операционной, да и вообще не в больнице.

— Похоже это была моя первая и последняя операция, — пробормотал я, отчего-то тонким голоском.

Оказалось, я лежал на правом боку, уткнувшись лбом в широкую залитую кровью грудь неизвестного мне бородатого мужчины. Этот прообраз Маркса и Энгельса лежал на левому боку, выставив в небо культяпку явно отрубленной руки. От неё кровь стекла и на грудь, и видимо от долгого лежания я приклеился к льняной рубахе неизвестного, посечённой каким-то оружием. Да и теперь понятно, чем правый глаз заляпан. Я когда дёрнулся то даже треск раздался, отклеился от рубахи неизвестного, и осмотрелся. Почти сразу навалилась тяжесть, оказалось я был погребён под телами, свободны только руки, голова и верхняя часть груди, остальное всё завалено. Судя по тому, что сумрак рассеивался и становилось светлее, было утро. Рядом слышалось визгливое рычание и скосив глаз в сторону на движение, заметил стоявший трубой рыжий хвост. Самой лисы было не видно, а вот хвост хорошо. Вот и первые подельщики. Осмотревшись, один глаз плохо помогал, да и слабость не позволяла приподняться на руках, они вроде в порядке, и оглядеться, но вроде лежим в овраге, высокие склоны и кустарник по обеим сторонам это явно доказывали. Да, это не плохо прооперированные больные, от которых медики избавлялись, как я подумал ранее, тут то-то другое.

Первый шок я испытал ещё когда пытался пошевелится и опираясь на уже холодные тела подо мной, много же тут людей побито, попытался приподняться. Руки не мои. Детские руки, но никак не человека, которому в следующем году должно было исполнится полвека ровно. Вот это да, я проверил, пошевелил ими и даже прикусил молодыми зубами кисть правой руки. Больно. О, и строение челюсти и зубов тоже не моё. Не привычно. Сглотнув и сплюнув вязкую слюну, пить очень хотелось, я свободной рукой стал ощупывать себя. Был я фактически раздет, лишь какое-то одеяние похожее на армейские подштанники на завязках и всё. Вот на голове нащупал сразу стрельнувшую большую открытую рану. Даже скорее больше глубокое рассечение с гематомой. Думаю, крови было много, но и только, от того бывшего владельца этого тела, откликов от которого я так и не заметил, и не было.

Делать нечего, не всё же время тут лежать. Тем более остывающие тела морозили, я больше скажу, судя по наступающей местами желтизне вокруг, сейчас наступала ранняя осень, да и лёгкие облачка пара изо рта доказывали, что та близилась. Чёрт, да я тут замёрзнуть могу, поэтому несмотря на боли, от которых я дважды чуть не терял сознание, когда перенапрягался, но удерживался на кромке, я стал активно шевелится, пытаясь освободится от наваленных тел, помогая себе также руками.