Джон Толкин - Атрабет Финрод ах Андрет (Беседа Финрода и Андрет) (ЛП)

«Судьба (или Дар) людей есть смертность, свобода от кругов мира. Поскольку весь цикл написан с точки зрения эльфов, в мифологии смертность не объясняется: это тайна Бога, и о ней известно лишь, что „то, что Бог уготовал людям, сокрыто“, и бессмертные эльфы скорбят о них и завидуют им…

В космогонии имеется падение: падение ангелов, как сказали бы мы с вами. Хотя, конечно, не такое, как в христианском мифе. Эти истории — новые, они не происходят напрямую от каких-либо других мифов или легенд, но не могут не содержать в себе множества древних распространенных мотивов и элементов. В конце концов, я полагаю, что в легендах и мифах немало „истины“, а некоторые аспекты истины могут быть восприняты нами только в этой форме; некоторые истины были открыты давным-давно именно в такой форме, и не могут не повторяться. Не может быть „истории“ без падения (все истории изначально — о падении), по крайней мере, для человеческого разума, который нам известен, которым мы обладаем.

Вот и эльфы должны были пасть, прежде чем их история стала повестью. (О первом падении людей, по причинам вышеуказанным, нигде не рассказывается — люди вступают на сцену, когда все это уже далеко позади, и остались только слухи, что некогда они покорились Врагу, но некоторые раскаялись)».

«О первом падении людей, по причинам вышеуказанным , нигде не рассказывается». Что же это за причины? [Да просто эльфов поблизости не было, когда все это случилось, а сами люди все забыли. — А.Х.] Отец, видимо, имеет в виду начало письма, где он говорит об артуровской легенде, что «она переплетена с христианской религией и открыто говорит о ней», и продолжает:

«По причинам, которые я не стану излагать, мне это представляется гибельным. Миф и волшебная сказка, как и всякое искусство, не могут не отражать и не содержать в себе элементов нравственных и религиозных истин (или заблуждений), но только не открыто, не в известных формах первичного, „реального“ мира».

Однако за несколько лет до этого письма, в одном из любопытных «Очерков», связанных с «Падением Анадунэ», он кратко упоминает о первом Падении людей и сопровождает это упоминание очень странным рассуждением о первоначальном замысле Бога относительно рода человеческого (IХ, 401):

«Люди (Пришедшие Следом, или Вторая раса) пришли вторыми, но предполагалось, что в изначальном замысле Бога им было предназначено, пройдя обучение, принять на себя власть над всей Землей и, в конце концов, стать валар, дабы „обогатить Небеса“, Iluve [Вселенную — А.Х.]. Но Зло (воплощенное в Мелеко) соблазнило их, и они пали».

Немного дальше, в том же тексте, он пишет:

«Хотя пали все люди, не все остались в рабстве. Некоторые раскаялись, восстали против Мелеко, стали друзьями эльдар и старалиcь хранить верность Богу».

Здесь, очевидно, высказано мнение (хотя и неизвестно, насколько весомое: кем это «предполагалось»?), что Падение коренным образом изменило природу и судьбу людей, и это произошло по вине «Духа Зла», Мелькора.

Но в 1954 г., в черновом варианте длинного неотправленного письма к Питеру Гастингсу (Letters, N 153), он писал:

«Мой „легендарий“, особенно „Падение Нуменора“, которое стоит за „ВК“, основан на _моем_ мнении, что люди по природе своей смертны, и не должны стремиться к „бессмертию“ во плоти».

К этому он добавил сноску:

«Можете сказать, что это „плохая теология“, раз „смертность“ считается особым даром Бога Второму Роду Детей (Эрухини, Детей Единого Бога), а не карой за Падение. Может, в первичном мире это и так, _но и воображение способно открывать истину и имеет право создавать легенды_».

И в другом письме от 1954 г., к отцу Роберту Мюррею (Letters, N 156), он пишет:

«Но точка зрения мифа [о Падении Нуменора] состоит в том, что Смерть — т. е., краткость жизни, отпущенной человеку, — не кара за Падение, а биологическая (а стало быть, и духовная, ибо тело и дух взаимосвязаны) часть внутренней природы Человека».

Поэтому мне представляется, что есть сложности с истолкованием изложенных в «Атрабет Финрод ах Андрет» взглядов отца на эту проблему; но я не в состоянии разрешить их. К сожалению, вопросы, с которых начинается отрывок С, выражены очень невнятно и бегло, особенно слова «Это уже и так слишком напоминает пародию на христианство». Он явно имеет в виду не легенду о Падении — ведь он сам говорил, что такая легенда сделает «это» — очевидно, «Атрабет» — законченной «пародией на христианство».