Евгения Кретова - Посох Велеса

— Вы чего! — заверещал Шкода, чувствуя, что лоб и спина предательски вспотели.

Старуху наклонилась над начертанным на Шкодиной ладони крестом, зашептала ему, словно живому. И при каждом слове ее знак оживал, шел волной, бугрился пауком и вздыбливался. А он когда успокоился, затих, старуха свободной рукой дотянулась до груди распластавшегося на столе, ошалевшего от страха Шкоды, положила на нее тяжелую ладонь. Тот почувствовал, как начертанный крест зашевелился вновь, только теперь уже под сердцем. Медленно и тоскливо.

В ту же секунду Ирмина подняла руку. Под ней, словно прилипшая морская звезда, искрилось сине-белое облако.

Шкода шумно сглотнул.

Бабка бросила его ладонь, подхватила облако второй рукой, плотоядно любуясь им.

— Это что? — Шкода сел, переводя взгляд с покрасневшего шрама на ладони на переливчатую звезду в руках Ирмины и обратно.

Та достала из кармана балахона пузатую склянку.

Довольно крякнула, схватила прозрачный сгусток и слила его в крошечную пробирку:

— Зато теперь, дружок, не потеряешься. И мне спокойно, и тебе…Тебе, впрочем, без разницы. Это, — она покрутила перед носом склянку, — у меня останется. Коли выполнишь все как велено, Посох Велесов мне добудешь, получишь назад.

— А если нет? — вырвалось у Шкоды. Хотя, спросив, он уже не был уверен, что хочет знать ответ. Старуха улыбнулась ему так, что в груди заскрежетало.

— А если нет, — она прищурилась, — то сам о смерти просить станешь…

Шкода вышел из душной комнаты.

В голове стоял туман.

От вопросов и тревожного предчувствия, что он влез в чужую игру, и вместо идейного вдохновителя и руководителя стал в ней пешкой, подташнивало. Однако не тот был человек Иван Свиридов по прозвищу Шкода, чтобы отступать.

Катя уставилась в окно, все еще всхлипывая.

— Получается, — Ярослава положила руки перед собой, мерно постукивая пальцами по темной поверхности, — ты издалека…

— Из будущего я!

Ярушка с сомнением кивнула:

— Пусть так… Твоя мама не успела или не смогла тебе что-то рассказать. Что-то важное, что есть в твоей шкатулке. Но разобрать, что ты не успела, потому, что напали разбойники эти. Верно?

Катя кивнула:

— И еще она сказала, что надо нос грифона погладить… или дотронуться, не помню уже.

— И что?

— А не было там никакого грифона, только зверюга эта страшная!!!! — и Катя шумно всхлипнула, стараясь снова не зареветь. — Я его не нашла, и вот сейчас заблудилась…

Ярослава насупилась:

— Что-то мне ничего не понятно. Может, и не заблудилась ты вовсе! Может, тут твой грифон. Надо к бабушке идти, авось, она разберется.

— А она кто, бабушка твоя?

Ярослава вздернула подбородок:

— О! Бабушка моя — ведунья, каких мало! Она такое волхование знает! — она округлила глаза. — Может, она со шкатулкой тебе поможет…

— Ну, пошли, тогда, — Катя привстала с лавки.

Ярушка внимательно посмотрела на нее, с ног до головы, хмыкнула:

— Ты куда в таком наряде собралась-то? Народ перепугаешь.

Катя снова села на лавку, озадаченно поправила свитер:

— А что делать тогда?

— Нельзя! В такой срамной одеже хоть по городу идти, хоть огородами, а все одно — увидят! Опозоримся!

При этих словах она достала из сундука, что стоял рядом с кроватью, светлое платье, такого же простого кроя, как и у самой, только с широкой красной вышивкой по груди, плечам. Передала его Кате, сверху положила широкий тканый пояс, ленты, верхнюю рубаху, чуть короче и шире, скромно расшитую по подолу. Под ноги бросила светло-серые туфельки:

— Переодевайся скорее! Бабушка за городом сейчас. За одно посмотришь, как живем, — и на подмигнула Кате, — небось, интересно?

Ярушкин дом оказался довольно большой, светлый.

«Что-то дом больно велик», — мелькнуло у Кати: по количеству переходов и коридоров мог сравниться с небольшим стольным кремлем. Некоторые упирались в какие-то помещения, другие уводили, казалось, в никуда — то просто обрывались забитой досками дверью, то переходили в новые лабиринты.

И двери, двери…

Будто живет здесь большая семья.

— Дом такой большой! — не удержалась Катя. — И пустынный, будто нежилой. Как так?

Ярослава только рукой махнула:

— Много знать будешь — до ночи не доживешь, — хохотнула она. Катя замерла. — Да брось, шучу я. Это он снутри такой большой. Снаружи — простой, как у всех.

— А зачем?

Ярослава стала спиной спускаться вниз, лукаво поглядывая на испугавшуюся подругу: