Евгения Кретова - Посох Велеса

Снова сопение:

— Яруш, на речку придешь ввечеру? Все идут…

Ярослава нетерпеливо повела плечом:

— Некогда мне.

— Не придешь?

— Не приду. Матушка не пустит все одно…

— Так не ждать тебя?

Ярослава всплеснула руками:

— Так не жди, говорю ж тебе! Ступай уже! Вон, всю траву повытоптал!

И захлопнула окошко с разноцветными стеклами.

— Это кто был? — любопытство победило здравый смысл, скомкав чувство такта и выбросив его вслед за испуганным воробьем, лишившимся своих крошек.

Ярослава исподлобья глянула на Катю, передвинула подушку для иголок:

— Да никто, — сердито поправила ленту в косе, — Аким, кузнеца сын.

— Гулять зовет?

Ярослава стрельнула в Катю синими глазами, словно молнию метнула:

— Зовет! — руки с вызовом сложила на груди. — И замуж зовет!

Катя ошалело моргнула:

— Как «замуж»? Ты ж маленькая еще…

— Что значит «маленькая». Пятнадцать годков уже. Да он и не сейчас зовет… А, — она неопределенно крутанула пальцами над головой, — когда-нибудь.

— А ты что?

Ярослава вспылила, схватила свое рукоделие, сгребла в охапку, да запустила в шкатулку для рукоделия, косо примостившуюся рядом с ней на лавке:

— А то не твое дело!

— Прости.

Катя покраснела. И далось ей это, лезть не в свои дела… «Мне бы со своими проблемами разобраться», — сердце съежилось от тоски и понимания, что случилось что-то, непредусмотренное мамой: грифона-то она не нашла. И кошка — Могиня куда-то исчезла.

Она шмыгнула носом. Колючий комок страха и обида подкрался к горлу, перехватил изнутри. Глотать стало нестерпимо больно. И страшно.

Катя подняла голову к потолку, уставилась в гладко струганные доски. А слезы никак не желали закатываться назад.

Ярослава подсела рядом, дотронулась до плеча:

— Эй, ты чего? Обиделась, никак? — теплая ладошка вытерла Катины слезы. — Так я не со зла…

Катя с силой шмыгнула носом:

— А я не из-за этого! Ты все правильно сказала — не мое это дело. Мое дело — разобраться, где я оказалась.

Ярушка всплеснула руками, примирительно улыбнулась:

— А чего ж тут разбираться! То я тебе и так скажу, и пряника с тебя не возьму. Ты в светелке моей. А светелка моя в доме у бабушки моей, в Тавде-граде.

Катя нахмурилась. Ее познания в географии не помогали ей сообразить, где эта Тавда-град находится:

— А где это?

Ярушка удивленно уставилась на нее. В синих глазах мелькнуло недоверие:

— Шутишь? На Руси, три дня пути до Тюмени-града.

— А день какой сегодня?

— 18 июня 6915 года от сотворения мира 1 1 Петром 1 в 1700 году была проведена реформа, в соответствии с которой Россия стала использовать юлианский (древнеримский) календарь, по которому 7028 год от сотворения мира стал 1700 годом от Рождества Христова. Таким образом, 6915 год, в котором оказалась Катя, соответствует 1587 году по юлианскому календарю. , — пояснила Ярослава, увидев, как округлились глаза собеседницы. — Ты чего?

— К-как 18 июня? — Катя икнула от неожиданности. — Какого года, повтори?

— 18 июня 6915 года от сотворения мира, — медленно, четко выделяя слова, повторила та. Заглянула в Катины изумленные глаза: — Да в чем дело-то?! Ты сама-то откуда? Как в сундук забралась? Как в горнице моей оказалась?!

Колючий комок вновь подкатился к горлу, да так стремительно, что Катя не сумела его остановить, смягчить его давление. Горло жгло, как каленым железом. Она открывала по-рыбьи рот, не в силах вздохнуть. Слезы брызнули из глаз, заставив Ярославу растерянно отскочить в сторону:

— Эй, ты чего?! Не реви!!! Мы беду исправим! Ты хоть что-то скажи, чего молчишь, как немая!

— Я ушла из дома примерно час назад, думая, что сейчас 18 декабря 2016 года, или 7344 года, если по-вашему. У меня пропала мама, прям растаяла на глазах… Сказала, что все продумано, опасности нет. Дала карту, — Катя кивнула на шкатулку, — но я ее не смогла прочитать. А потом на меня напали три придурка, которые ворвались к нам в квартиру и хотели найти какой-то посох. А когда не нашли, то решили меня убить. А я прыгнула в шкатулку. А там зверюга, я бежать. Там эта дверь, я в нее, а тут тыыыы! — и Катя заревела в голос, Ярушке только и оставалось, что похлопывать ей по плечу в утешение да сочувственно вздыхать:

— Ничего-ничего. Что-нибудь, да придумаем…

В это время Шкода маялся в апартаментах, снятых бабкой в центре Красноярска.

Внутрь она его не пустила, оставив ждать в тесной клетушке с многочисленными коврами на стенах, полу, пушистых пледах в восточном стиле, на диванах и низких креслах.