Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

– Не понравилось?

Али обернулся. Джамшид э-Прамух развалился у двери Хансады и курил длинную трубку.

Али помедлил. Они с Джамшидом не были близко знакомы. Сын Каве тоже служил в Королевской гвардии, только в части Дэвов, а их обучение проходило отдельно, и на нарочито низшем уровне. Мунтадир был самого высокого мнения о капитане: Джамшид был его личным телохранителем и ближайшим другом вот уже больше десяти лет. Но в присутствии Али Джамшид всегда помалкивал.

Может, потому, что его отцу взбрело в голову, будто я хочу сжечь их храм дотла со всеми Дэвами внутри. Али боялся даже представить, что говорилось о нем за закрытыми дверями дома Прамухов.

– Что-то в этом роде, – ответил он наконец.

Джамшид засмеялся.

– Я говорил ему сводить вас в более тихое место, но вы же знаете своего брата. Если он что вобьет себе в голову, – сказал он с теплотой в голосе и блеском в темных глазах.

Али скорчил гримасу.

– К счастью, там мне больше не рады.

– В этом вы не одиноки. – Джамшид сделал еще одну затяжку. – Хансада ненавидит меня.

– Правда?

У Али в голове не укладывалось, чем ей мог насолить спокойный и вежливый телохранитель.

Джамшид кивнул и протянул ему трубку, но Али отказался.

– Мне пора возвращаться во дворец.

– Понимаю, – он кивнул на улицу. – Ваш секретарь ждет вас на мидане.

– Рашид? – удивился Али.

Он не помнил, чтобы сегодня у них были какие-то планы.

– Он не представился, – сказал Джамшид, и в его глазах промелькнуло легкое недовольство, но тут же прошло. – Ждать здесь он тоже не захотел.

Странно.

– Спасибо, что передал. – Али собрался уходить.

– Принц Ализейд?

Али повернулся к нему, и Джамшид сказал:

– Хочу попросить прощения за то, что случилось в нашем секторе. Мы не все такие.

Извинение застало Али врасплох.

– Знаю, – ответил он, не найдя лучшего ответа.

– Хорошо, – Джамшид подмигнул. – Не обращайте внимания на моего отца. Он слишком хорошо умеет действовать людям на нервы.

Это заставило Али улыбнуться.

– Спасибо, – поблагодарил он искренне. Он положил руку на сердце и на бровь. – Мир твоему дому, капитан Прамух.

– И вашему дому мир.

Нари сделала жадный глоток воды из бурдюка, сполоснула рот и выплюнула. Она отдала бы последний дирхам за возможность пить и не чувствовать, как песок скрипит на зубах. Со вздохом она привалилась к спине Дары, безжизенно свесив ноги с лошади.

– Ненавижу это место, – буркнула она ему в плечо.

Нари было не привыкать к песку – песчаные бури, которые каждую весну покрывали Каир сухой желтой пылью, были знакомы ей не понаслышке – но это было невыносимо.

Последний оазис они проезжали несколько дней назад. Там они украли свежую лошадь. Оставалось совершить последний рывок через открытое, незащищенное пространство. Дара сказал, что придется потерпеть: между оазисом и Дэвабадом лежала одна сплошная пустыня.

Это был суровый переезд. Они почти не разговаривали, так как оба выбились из сил. Их хватало только на то, чтобы держаться за седло и в компанейском молчании продвигаться вперед. Нари была грязной. Песок лип на кожу и застревал в волосах. Песок был в одежде и в еде, под ногтями и между пальцев ног.

– Осталось недалеко, – пообещал Дара.

– Ты всегда так говоришь, – проворчала она.

Она потрясла затекшей рукой и снова обхватила его за пояс. Несколько недель назад она постеснялась бы так смело к нему прикасаться, но ей давно было не до приличий.

Наконец пейзаж сменился. Вместо голой земли показались холмы и сухие деревца. Поднялся ветер и пригнал с востока синие тучи, затянувшие небо.

Когда они сделали долгожданную остановку, Дара спрыгнул с седла и стянул грязный платок, которым прикрывал лицо.

– Хвала Создателю.

Нари взяла его за руку, и он помог ей спуститься вниз. Сколько бы раз она ни ездила верхом, все равно первые несколько минут на земле ее ноги как будто заново вспоминали, как ходить.

– Мы на месте?

– Мы добрались до Гозана, – ответил он с облегчением в голосе. – Граница Дэвабада сразу за рекой, и никто, кроме нас, не сможет ее переступить. Ни ифриты, ни гули, ни даже пери.

Земля под ними внезапно обрывалась вниз отвесной стеной, откуда открывался вид на реку. Широкий грязный Гозан в тусклом свете дня казался неприятного серо-коричневого цвета. Противоположный берег тоже не выглядел привлекательно. Кругом виднелась только глинистая пустошь.