Анна Филатова - Что-то придется менять [СИ]

— В лес?! Нет уж, в лес точно не стоит! — ужаснулась Гермиона. — И дракончика жалко, а если он там все-таки уцелеет, он же потом пол-леса спалить может, когда вырастет! И кого он там будет есть, вы подумали?

— Ничего я такого не думал, говорю же: не пущу его туда, — огрызнулся Хагрид. — Ладно, раз ты со мной начистоту, то я с тобой тоже: есть у нас одна идея, как отправить Норберта в драконий заповедник. Рон послал письмо, теперь вот ждем ответа.

— А Уизли-то тут при чем? — удивилась Гермиона.

— Ну как же! У него ведь брат в таком питомнике работает, аж в Румынии. Вот вы и…

— Ясно, — Гермиона вздохнула не без облегчения и встала. — Будет хорошо, если у вас получится, и никто не пострадает. Я, в свою очередь, обещаю никому ничего не говорить о… Норберте. Если, конечно, вы сумеете отправить его отсюда в течение месяца. Если нет, и если вы мне соврали про заповедник, то через месяц я сама пойду к кому-нибудь из преподавателей. Я не хочу ябедничать, мистер Хагрид, но это просто опасно. Как вам в голову-то пришло заводить здесь дракона?

— Да я бы и не стал! Всю жизнь хотел, а вот не заводил. Случайно вышло, честное слово!

— Ничего себе у вас… случайности.

— Да, ничего себе, — охотно согласился лесничий.

— Ты, что ли, влюбилась в Малфоя? — Гермиона чуть не проскочила мимо ниши, в которой сидела Гринграсс, но тут уж, конечно, пришлось затормозить, вернуться и присесть напротив.

— С чего бы такие выводы? — изумилась она.

— Ну, как же, пакости ему до сих пор никакой не сделала, а глаз с него не сводишь.

— Ты ревнуешь, что ли? Или тебе событий мало, хочется посмотреть, как я буду гоняться за Малфоем с ножом?

— Да ну тебя, маггла малохольная. Мне-то все равно. Но я тебе транслирую общественное мнение. Ты б хоть не так открыто на него глазела.

— Что, кто-то правда так считает? — развеселилась Гермиона.

— А то! Малфой хоть и придурок, а знатный, богатый и со связями. Чего бы в такого не влюбиться.

— Ну да, и блондин к тому же! Слушай, Гринграсс, а я его таким образом, случайно, не скомпрометирую?

— Его-то нет, а вот себя — запросто, — усмехнулась Дафна.

— Да ну, так не интересно.

— Вот и я об этом! Уймись уже, а то смешно: Малфой глазеет на Поттера, ты на Малфоя…

— А все остальные — на меня, — с готовностью подхватила Гермиона.

— В общем, ты меня поняла, да?

— Конечно, поняла. Не переживай, я в него не влюбилась.

— Нарываешься, грязнокровка.

Через полторы недели, в четверг, Рон Уизли явился на занятия с распухшей рукой. К середине дня он отправился в Больничное Крыло, а Гермиона — к Хагриду. На ее стук он открыл окно.

— Мистер Хагрид, я все еще никому ничего не сказала, но сегодня увидела Уизли — кажется, ваш дракон его укусил? Он становится действительно опасным.

— Он не опасный, нервничает просто, — стал оправдывать питомца лесник. — Я потому через окно и… но ты не волнуйся, мы ждем ответа, и скоро мне, должно быть, придется… О, Гарри! Привет!

— Привет, Хагрид. У меня новости для тебя, но… Грейнджер, что ты тут делаешь?

"Level number one — я партизан среди землян,

Я собирательный персонаж".

Гермиона любила художественную литературу. Она давала пищу воображению и возможность как следует отдохнуть мозгу. Но, кроме отдыха и развлечения, была у нее еще одна функция. Для Гермионы рассказы, романы и повести были чем-то вроде бесконечно пополняемого справочника: какие бывают люди, чего они временами хотят, как реагируют, в каких ситуациях поступают примерно одинаково, а когда бывает целый веер вероятных реакций. Она, конечно, отдавала себе отчет, что это, как правило, люди не настоящие, а придуманные писателем, но придумывая персонажа и записывая его, автор ведь довольно наглядно демонстрировал свои собственные реакции и представления, и их тоже можно было изучить. В общем, художественная литература оказалась очень, очень полезной штукой. В последнее время Гермиона небезосновательно подозревала, что даже читанные ею в детстве сказки несли в себе очень много важной информации, которую она при прочтении пропустила в силу своей неосведомленности.

Но в последнее время ее занимали не сказки. Последние недели она вспоминала, как различные авторы описывали реакцию своих героев на опасные ситуации, на ситуации, которые могли бы привести к их гибели. И по итогам своих размышлений она разделила (пусть и с погрешностями и допущениями) все вспомнившиеся ей подходящие случаи на две большие группы: опасности из приключенческой литературы и опасности из литературы реалистической.