Алексей Фирсов - Красные Башмачки

Лиз отмахнулась рукой и, услышав тихий смех, резко поднялась и села, щурясь на яркий свет.

На корточках рядом сидел Тируэль, держа в руке длинную травинку с метелкой. Хранитель леса улыбался, довольный своей шалостью.

Залитая солнцем поляна рядом, Лиз сидела в тени под яблоней, утопая в высокой душистой траве. Кроме длинной полотняной рубашки на ней ничего не оказалось.

— Ты мне опять снишься?

— Это уже не сон, Элиза.

— Да?

Девушка приложила ладонь к своему плоскому животику и вздрогнула.

— А как же мой малыш? Все мне приснилось?

— Твой малыш жив и здоров. При крещении новый герцог Дармштадский получил имя — Мартин.

— Герцог… Крещение…

— Герцогиня Марлис очень довольна. Теперь больше не надо привязывать подушку к животу. Теперь она опекунша при малолетнем герцоге и Дармштадт не уплывет из ее крепких ручек.

— Она забрала моего малыша!

Лиз быстро вскочила на ноги.

— Куда, ты, глупая?!

— В какую сторону Дармштадт?

— Ты хочешь прибежать ко дворцу герцогов в одной рубашке и потребовать вернуть своего малыша?

Лиз закусила губу.

«Он прав, а я дура!»

— Это прямая дорога в сумасшедший дом, Элиза, а потом в руки инквизитора.

Ты умерла, тебя похоронили, правда, без обрядов, как собаку, но все же. Как вдруг покойница является среди бела дня с претензиями! Что с тобой сделают, подумай? Хворот для твоего костра соберут в этом же лесу.

Лиз села, на траву обняв колени.

— Что же мне делать?

— Оставайся со мной. Будет весело!

Тируэль улыбнулся очень доброжелательно.

— Когда я лежала в земле — это был не сон?

— Нет, не сон.

— Герцогине доложили, что я умерла?

— Именно так, моя красавица!

— Ты хочешь, чтобы я стала навью?!

— Это не возможно! — расхохотался Тируэль. — Навью становятся малолетние дети, умершие без крещения или задушенные матерями, мертворождённые. А ты живая, ты не умирала без крещения.

Лиз прижала ладонь к груди и обнаружила, что крестик на бечевке исчез.

— Где мой…

— В этом лесу ты под моей защитой.

Глаза Тируэля приблизились. Изумрудные как молодая листва.

Лиз с трудом проглотила комок в горле.

— Отпусти меня, хранитель леса… — жалобно попросила она.

— Твой мир жесток и кровав. Его ждут новые испытания. Мор, война, кровавые бунты. Зачем тебе туда? Оставайся со мной и проживи свой век в нестареющем теле!

— А мой малыш?

— У него будет все самое лучшее. Няньки, кормилицы, игрушки. Потом рыцарский конь, золотые шпоры и лучших италийских мастеров латы, любовь красавиц и доблестная смерть в сечи за императора.

— Ты видишь будущее? — Лиз прижала руку к горлу. — Мой сын умрет молодым?!

— У будущего много тропинок, Элиза.

— Отпусти меня, Тируэль, умоляю тебя…

Лиз заплакала.

Тируэль тут же протянул ей изящный носовой платочек.

— Я не держу у себя никого силком, глупая. Если хочешь идти — иди, но только в Неймеген. Мэтр Тоффини тебе поможет.

— А если меня узнают?

— Это вряд ли! — весело хмыкнул лесной дух.

— Тебе известен мэтр?

— Да и что тут странного? У него в жилах течет кровь древних владетелей. У него есть дар и Мабон он праздновал с нами. Тоффин всему нашему кругу пришелся по душе! Через две недели я надеюсь встретить тебя на Крахен Хюгель, Вороньей горе.

— Ты приглашаешь меня на шабаш?

— Да, моя красавица.

Тируэль надел на голову Лиз венок из полевых цветов.

Двойственные чувства овладели девушкой-страх и восторг. Лесной дух стал ее другом и зовет на шабаш! Летать голой на метле! А что дальше там будет?! Целовать Сатану в зад, пить кровь младенцев и спариваться с бесами?!

Всем известно, что лохматые ведуны и ведьмы в белых развевающихся сорочках или звериных шкурах или совсем голые собираются на проклятую гору, творят буйные, нечестивые игрища, пляшут вокруг кипящих котлов и чёртова требища, совещаются на пагубу людей и животных, ищут волшебные зелья. Среди сонма ведьм докладывают Сатане о содеянных ими злых деяниях и сговариваются о планах новых дел, причём в случае недовольства которой-нибудь из них Сатана тут же награждает ударами провинившуюся. По окончании деловой церемонии, при свете факелов, зажжённых от пламени, которое горит между рогами большого козла, приступают к пиршеству: едят лошадиное мясо, а напитки пьют из коровьих копыт и лошадиных черепов. Затем следует бешеная постыдная пляска ведьм с чертями, от которой на другой день остаются на месте следы ног коровьих и козьих. Инструментами для музыкантов служат вместо волынки лошадиная голова, а вместо смычка — кошачий хвост. Далее совершается сожжение козла, чёрного быка и чёрной коровы. Шабаш оканчивается свальным грехом при полном мраке, после чего ведьмы на своих метлах возвращаются домой.