Варвара Клюева - Палач и Удав [СИ]

— Ну… тогда не знаю, ваше сиятельство. Это ж, выходит, мы всех исключили. Должно быть, в ком-то вы ошибаетесь. Если родичи ваши и впрямь ни при чём, значит, виновен кто-то из слуг. Верю, что они вам преданы, да только на любого можно найти удавку. Ежели у кого ребёнка схватили и держат нож у горла, папаше или мамаше будет не до расчётов, что им выгоднее и безопаснее. Тут кто угодно голову потеряет. А что вы ничего такого не заметили, так ведь сами говорите: табакерку перед самым вашим отъездом принесли. Вы, небось, и не видали с тех пор никого из слуг, кроме лакея, няни, мажордома и конюха. А слуг, поди, полон дом. Надо бы навести справки, не пропал ли кто после вашего ареста.

Нет, положительно, у этого парня государственный ум! Если бы не моя лень, я бы протолкнул нас в канцлеры.

— Отличная идея, Матиш. Кликни-ка хозяина этого благословенного заведения, пусть выберет среди своих домочадцев паренька потолковее, да пошлёт его покрутиться у герцогского дома.

Палач подчинился, но без охоты.

— Воля ваша, герцог, да только, как по мне, так с этим можно было и обождать, — тихонько проворчал он себе под нос, когда белобрысый посланник, сунув за щеку полученную от клиента монетку, умчался исполнять поручение. — Ну, узнаете вы, кого из слуг ваши недруги втравили в это дело, а потом порешили. И что нам это даст? Вам бы лучше подумать, кто за этой подлой затеей может стоять. Дядюшка ваш? Тётушка? Или ненавистник какой, о каком вы не подумали? Есть у вас смертельные враги?

— Ты, похоже, проголодался, мой друг. Не бурчи, закажи себе обед. А я тем временем поразмышляю на предложенную тобой тему.

Враги, ненавистники… Люди настолько разнообразны в своих проявлениях, что порой невозможно угадать, в ком и почему ты нажил врага. Однажды, в одной из своих прежних ипостасей, я возбудил к себе ненависть человека тем, что спас ему жизнь. И с тех пор стараюсь быть осторожным в причинении добра. Как, впрочем, и зла, более серьёзного, чем уколы по чьему-то самолюбию. Политические игры, закулисные интриги, заговоры — всё это наскучило мне ещё на заре моих скитаний. В этой жизни я переложил все герцогские обязанности, какие мог, на доверенных помощников из числа наименее рьяных. А сам забавлялся невинными шалостями, которые иногда доводили моих близких до исступления, но едва ли могли возбудить в них смертельную ненависть.

Самые серьёзные из моих занятий — собирание древних рукописей и попытка написать книгу, проливающую свет на одну из темнейших страниц нашей истории. На уничтожение магов — повсеместное, полное, вплоть до забвения самого слова «маг», которое было вытеснено неприязненным просторечным словцом «колдун».

Я ещё застал самых последних и даже, к стыду своему, приложил руку к истреблению этих могущественных, но далёких от жизни мудрецов, которых больше волновали тайны универсума, чем практичные цели вроде обретения богатства и власти. Собственно, своими скитаниями по телам убийц я обязан проклявшему меня магу, которого смертельно ранил. Молодой был, глупый, внушаемый. Верил во всякую чушь, насаждаемую в умах духовниками и вельможами, коим маги мешали утверждать своё господство. Ладно, дело прошлое, к моим последним неприятностям оно отношения не имеет… А если имеет?

Да нет, мысль нелепая. Даже если предположить, что в этом мире болтается ещё одно существо, помнящее те времена, какой ему смысл подводить мою голову под топор? Отомстить тому, кто сотни раз умирал насильственной смертью? За деяние многовековой давности, совершённое юнцом, не ведавшим, что творит? Смешно. К тому же, как бы этот неведомый мститель меня узнал? Единственный (кроме Матиша) индивид, которому известно, что я сигаю из жизни в жизнь, меняя телесную оболочку, как отслужившее платье, понятия не имеет, когда и почему я начал эту скачку. Не говоря уже о том, что молодой человек мне обязан и многим рискует вследствие моего падения.

Да-да, вопреки принятому решению воздерживаться от причинения ближнему добра, иногда я всё-таки даю слабину. Лет эдак восемь назад, увидев на площади столицы своего герцогства прикованного к столбу отрока, с которого спускали шкуру мочёными розгами, я придержал лошадь и поинтересовался, в чём его вина. Узнав же, что таким образом духовники отучают служку от ночных визитов в кладовую, отменил наказание и взял отрока под своё покровительство, а позже, когда парень восполнил ужасающие пробелы в своём образовании, пообтесался и обнаружил честолюбивые устремления, пристроил его младшим писцом в канцелярию его величества Тальбора. За три года Вирдаш дослужился до должности помощника королевского секретаря, и я не представляю себе причины, по которой ему захотелось бы оборвать свой невиданный карьерный взлёт, поспособствовав обвинению патрона в государственной измене.