Варвара Клюева - Пестрая Банда [СИ]

— А про их тайные страстишки что-нибудь выяснила? — не утерпел Берни.

— Я как раз к этому подошла, — с достоинством ответствовала Крессида. — В чахлой груди Туримата пылает большое и светлое тайное чувство. То есть это он думает, что тайное. Весь его курс давно знает, что рыжий втрескался в аспирантку, которая читает им материаловедение. И не только знает, но заключает пари, чем этот потенциальный роман кончится. Рискнет ли Туримат объясниться и, если рискнет, то когда. И как его пассия на объяснение отреагирует: даст по физиономии, отбреет словесно, поднимет на смех, срежет на экзамене, ну, и так далее… Ставящих на то, что дама примет признание благосклонно, нет. И я не поленилась выяснить, почему… Кстати, из-за этого и задержалась: ее не так-то просто было найти.

— Но ты, конечно, преодолела все трудности и пришла к нам с победой?

— Конечно. Прекрасную деву зовут Нелисея. Она вроде меня — дитя смешанного брака. Мать тери, отец — ларт. Но в моем случае это к осложнениям не привело. — Крессида, не глядя, показала кулак открывшему рот Берни. — А вот Нелисея страдает тяжелой формой снобизма. С терами она — само очарование, на лартов смотрит с рассеянным недоумением. «Кто эти люди? Что они здесь делают?» А на прочих — как солдат на вошь. Так что, сами понимаете, шансов у рыжего мало.

— Это интересно… — Берни задумчиво взял со стола вилку и повертел в руках. — А что с лопоухим?

— У лопоухого тайная страсть одна — деньги. Кстати, все ставки по пари на рыжего принимает он. И в настоящее время размышляет, какие у него возможности подтолкнуть дружка к действиям, которые приведут к выгодному для него, Сельфана, исходу.

— А какой исход ему выгоден?

— Он поставил на то, что Туримат объяснится до нового года, а Нелисея провалит его на экзамене.

— Добрый друг. Душевный… Ну, что же, комрады, диспозиция ясна. Осталось придумать план кампании.

Сельфан вышел из комнаты, аккуратно запер за собой дверь, повернулся и вздрогнул. На его пути посреди коридора стоял, скрестив на груди руки, давешний горбоносый хлыщ. И смотрел на него, Сельфи, с нехорошим задумчивым интересом. М-да, это ж надо было им так вляпаться — наколоть эрлова сынка! А все идиот Тури с его страстишкой к дешевым потехам. Оно, конечно, забавно — дураков разводить, но нужно же и о последствиях думать! С другой стороны, на хлыще не написано, чей он сынок. Теров тут, как грязи, перед каждым трепетать — трепеталки не напасешься…

— Что угодно господину эрлиту?

— Господину эрлиту угодно сделать ставку. Ларт ведь принимает ставки на развязку сердечной истории своего друга Туримата?

— Умоляю вельможного тера говорить тише! — Сельфан быстро посмотрел по сторонам и отомкнул дверь своей комнаты — Прошу моего господина войти. Здесь нам… ему… его светлости… будет удобнее разговаривать.

— Бернардизирен, — сжалился эрлит, подарив Сельфану право обращаться к себе во втором лице. И вступил в комнату. — Могу я взглянуть на ставки?

Сельфи торопливо сунул руку за пазуху и извлек заметно истершийся на сгибах лист.

— Изволь.

Горбоносый развернул листок, пробежал глазами, поднял взгляд.

— Тут нет исхода, на который я хотел бы поставить. Впиши. Ставлю десять золотых на то, что до конца года магистрета Нелисея подарит Туримата своей благосклонностью, а Туримат ее отвергнет.

Сельфан прищурился.

— Тебе что-то известно? У тебя есть возможность повлиять на Нелисею?

Эрлит пожал плечами.

— Никогда в жизни не видел эту даму. И никаких рычагов воздействия на нее не имею. У нас даже общих знакомых нет. Если, конечно, не считать тебя и Туримата. — Он усмехнулся. — Но наше знакомство едва ли можно назвать близким, верно?

Сельфан снова полез за пазуху, достал клятвенник и протянул горбоносому.

— Поклянись.

Тот положил ладонь на костяную дощечку с вырезанным на ней заклинанием и торжественно произнес:

— Клянусь, что не знаком с магистретой Нелисеей, не имею на нее никакого влияния и не располагаю сведениями, позволяющими с уверенностью предречь, как сложатся ее отношения с лартом Туриматом.

Клятвенник щелкнул и поголубел, подтверждая, что все сказанное эрлитом — правда.

«Тут должен быть какой-то подвох! — лихорадочно соображал Сельфи. — Невозможно, чтобы этот олух просто выбросил на ветер такие деньги! Но что он может предпринять? Даже если у него найдутся подходы к спесивой гадине, остается еще Тури. Чтобы этот глотающий слюнки идиот добровольно отказался от сделавшей ему аванс Нелисеи? Да режьте меня — не верю! А если не добровольно, то пари будет недействительным и эрлиту придется заплатить штраф. Как ни крути, получается, что олух собственноручно роет себе яму».