Мэри Стюарт - Маленькая метла (The Little Broomstick)

— Вот это первый курс в классе искусств, — начала Мадам. — Заклинания простейшего рода. Скисание молока, насекомые-паразиты на репе, снижение надоев. Во втором семестре мы пойдем дальше и займемся коликами, болями и лихорадкой. В третьем семестре мы все повторим и приступим к практике, а в декабре будут экзамены. — Она остановилась на минуту. — В Колледже у нас есть и свои развлечения. Ночные пикники — хотя они обычно только для пансионеров. И конечно, курс летных уроков. Спортивные игры на воздухе в летнее время. К слову сказать, дорогая, не надо пролетать мимо конюшни, это тревожит петушка на крыше. Наверно, ты заметила нашу частную посадочную полосу на северной башне.

— Мне кажется, заметила, — сказала Мери.

— В следующий раз пользуйся этим способом. Конечно, все ученики, приходящие и все остальные, приглашаются на ежегодный съезд в горах Гарца тридцатого апреля.

Мери совершенно не знала, что ответить, но директриса и не ждала от нее ответа. Она подала знак человеку за кафедрой, и все снова запели:

Мери сперва быстро наклонилась и погладила Тиба, а потом постаралась перекричать пение:

— Вы говорили что-то о лабораториях, Мадам. У вас есть научные курсы?

— Да, конечно. У нас есть научный курс повышенной сложности под руководством одного из самых замечательных волшебников, Доктора Ди. Его стоит послушать. Но я не уверена, что научные исследования для тебя. Ты выглядишь так молодо.

— Мой отец — ученый, — сообщила Мери. — Профессор.

Мадам подняла брови.

— В самом деле? Где, могу я полюбопытствовать?

— В Кембридже, — Мери с трудом расслышала свои собственные слова сквозь очень громкое заклинание о бородавках.

Прыщик раз, прыщик два, На носу растет трава. Прыщик пять, прыщик шесть, Бородавка уже есть.

На Мадам ее ответ произвел сильное впечатление. Они вышли из комнаты, и пения больше не стало слышно.

— В Гомбридже? Он, должно быть, маг очень высокой категории. Неудивительно, что ты так развита для своего возраста, мисс Смит. Он учил тебя сам?

— Ну, не совсем, — сказала Мери. — Конечно, он учил меня читать перед школой. Конечно, я знаю эти стихи с самого детства — только они были не совсем такие.

— Другая версия? Как интересно! Региональные различия могут быть очень полезны. Мы должны действовать сообща, мисс Смит, да-да, сообща. А твоя мать? Она, без сомнения, тоже имеет к этому отношение?

— О да! Она тоже в Кембридже. Она была папиной студенткой.

— Неужели? Так тут талант с обеих сторон! Мы еще более счастливы приветствовать тебя в Эндоре. Многообещающее начало. А где твои родители сейчас?

— Они за границей, поэтому они на время послали меня в деревню.

— И они послали тебя ко мне. Я очень польщена, в самом деле, очень польщена. Конечно, мы оформим тебя немедленно. Ты должна начать учебу прямо сегодня. В каком классе ты была в Гомбридже?

— В третьем.

— В третьем? Тогда ты без сомнения знаешь уже более сложные заклинания. Тебе нет нужды оставаться у нас на первой ступени.

— Насекомые-паразиты на репе и тому подобное? Мы теперь не пользуемся для этого заклинаниями, — заметила Мери, начиная получать от этого разговора удовольствие. — Мы пользуемся ядохимикатами.

— Методы меняются, методы меняются, — произнесла Мадам, — но основы магии остаются теми же самыми. Можно нанести огромный вред в очень короткое время, если правильно подобрать ингридиенты. Ты уже изучала, как становиться невидимой?

— Нет, — ответила Мери, — но наверно мне это очень понравится.

Это было правдой. Похоже, она нашла верный тон с директрисой и могла наслаждаться своим приключением, притворяться весь день, а маленькая метла, без сомнения, в конце концов отнесет ее домой.

Но тут она вспомнила таинственную зеленую свечу, влажные глаза поющих учеников, противные песенки, которые они пели, и решила, что никогда не вернется сюда. Никогда. Может, это интересно, захватывающе и совершенно безопасно, но — внезапно поняла она — лучше уж вернуться назад в Красную Усадьбу и в полном одиночестве подметать листья на лужайке.

Мадам Мамблхук открыла следующую дверь.

— Вторая ступень. Класс невидимок, — объявила она.

Эта комната была совсем другой, куда более нормальной. Она была большая, с огромными окнами, через которые лился свет. В ней была кафедра и длинный учительский стол, а за ним доска, красная доска, на которой что-то было написано желтым мелом. Там стояли ряды парт, рассчитанные человек на тридцать. Комната была пуста.