Елена Малиновская - Отбор. Вне конкурса [litres]

– Ну, ты мог бы пригласить моих родителей во дворец, – протянула я.

Если честно, мне совсем не нравилась идея Инвара заявиться в гости ко мне домой и лично сообщить моим родителям о помолвке. Неловко осознавать, что он увидит весь тот бедлам, который обычно творится у нас. Или же младшие могут что-нибудь натворить. Или Хенн по своему обыкновению нагрубит ему. Он сейчас в таком возрасте, что способен и императора послать ко всем демонам.

Ой, а про реакцию отца вообще подумать страшно. Нет, я не сомневалась, что он примется на все лады клясться в преданности императору. Но как-то не хотелось присутствовать при этом. Слушать, как отец благоговейно лебезит перед сильным мира сего, видеть его бесчисленные поклоны…

Инвар негромко рассмеялся. Нагнулся ко мне и лукаво осведомился:

– Неужели ты стесняешься меня?

– Да не тебя, в том-то и дело, – хмуро сказала я и посмотрела в окно.

Калитка по своему обыкновению была распахнута настежь. И через нее я видела, как наш двор зарос сорной травой. Отцу вечно недоставало времени на то, чтобы покосить ее, а про мать и говорить нечего. Неожиданно из дома послышался оглушительный визг одной из близняшек, и я поникла еще сильнее. Узнаю свою семейку. Боюсь, Инвар сбежит отсюда в ужасе.

– Глупышка, – Инвар фыркнул от с трудом сдерживаемого смеха. Поднял мою руку и поцеловал кончики пальцев.

Между тем дорогая карета с гербом императорского двора, остановившаяся у ворот одного из самых бедных домов в переулке, начала привлекать внимание. Я увидела, как в калитку бочком проскользнула Мариша – тучная соседка лет пятидесяти, которая просто обожала сплетни. Ага, стало быть, спешит узнать, что происходит.

Инвар проследил за направлением моего взгляда. Понимающе усмехнулся, проговорив:

– Сдается, нам пора выходить. Наше присутствие вот-вот раскроется.

Я угрюмо вздохнула. Не понимаю, если честно, почему Инвар так рвался познакомиться с моими родителями у нас дома. Мог бы в самом деле назначить им аудиенцию. Даже страшно представить, что он подумает о нашем беспорядке и более чем скромной обстановке.

– Шиара. – Инвар чуть крепче сжал мою ладонь в своей. – Не волнуйся ты так. В конце концов, я женюсь на тебе, а не на твоих родственниках.

Я опять посмотрела в окно. Кисло скривилась, увидев, как из дома, в котором чуть ранее скрылась Мариша, выскочил отец. Одетый в какую-то засаленную рубаху и штаны, в тапках на босу ногу, он рванул к калитке со всей скоростью.

– Шиара! – завопил он во всю мощь своих легких. – Ты наконец-то вернулась с этого проклятого конкурса! Иди сюда, дай я тебя обниму!

Вслед за отцом из дома вышла и мать. Вытерла мокрые руки о передник и тоже поспешила к карете.

Привлеченные криками отца, к нашему двору начали подтягиваться и прочие соседи, которые проводили этот яркий солнечный субботний день дома.

– Пора, – тоскливо протянула я, ни к кому, в сущности, не обращаясь.

Не дожидаясь, пока Инвар выберется из кареты и предложит мне свою помощь, первой распахнула дверцу и мужественно спустилась на землю.

– Ого! – восторженно пискнула Трикси, которая вместе с сестренкой поспешила присоединиться к отцу. – Шиара, ты такая красивая!

– Ого, – недовольно повторил отец, оценив мой новый наряд. – Шиара, а с чего вдруг на тебе такое дорогое платье?

Из толпы соседей послышались язвительные смешки, и я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо. Ох, как бы отец не начал сейчас разглагольствовать про всяких девиц не особо тяжелого поведения, падких на легкие деньги!

– Шиара, я надеюсь, это не означает ничего из того, о чем я подумал? – сурово начал отец, ожидаемо решив прочитать мне мораль. – Все-таки не стоило мне отпускать тебя на конкурс! Всем прекрасно известно, что императорский двор – место, погрязшее в пучине порока и разврата, а сам император…

И осекся, уставившись мне за спину.

Мгновением позже я ощутила, как на мою талию опустилась чья-то рука. И Инвар встал рядом со мной, выбравшись с другой стороны кареты.

– Продолжайте, – с обманчивой мягкостью произнес он. – Мне очень интересно узнать ваше мнение о своей скромной персоне.

Отец резко переменился в лице. Он широко распахнул глаза, открыл рот, силясь что-то вымолвить, а его лицо опасно посерело.

– Папа, это его величество Инвар Первый, – робко проговорила я, попытавшись хоть как-то разрядить ситуацию. Подумала немного и зачем-то добавила: – Император Олеора.

По толпе любопытствующих пробежал ропот ужаса. И, как по команде, весь собравшийся люд бухнулся на колени.