Джон Мур - Принц быстрого реагирования

– Ну и что с того? Половина принцесс в Двадцати королевствах имеют штат советников, подыскивающих им выгодную партию. Для тех, кто родился в замке, это самое обычное дело. С чего Синтии быть другой? И какая польза от всего этого Эсмеральде? Мне еще многие годы не бывать королем. Ей следовало бы сообразить, что папа может и жениться во второй раз.

– Не забывай, Аврора носит ребенка.

– Я помню. Только это дела не меняет. Как перворожденный сын, я все равно ближайший в очереди на трон.

– Но ее ребенок родится двадцатилетним. На три года старше тебя.

– Перворожденный, – повторил Принц. – Дата зачатия не имеет значения. Я первым родился.

Руби придвинула стул и села, закинув ногу на ногу. На ней снова красовались высокие черные сапоги на шпильках. Их полированная кожа блестела в свете масляных ламп. Королева провела длинным ногтем по голенищу.

– Но ты незаконнорожденный.

Прекрасный, все еще переполняемый нерастраченной энергией, в процессе разговора расхаживал взад-вперед. Тут он остановился и подозрительно уставился на Руби, словно ожидая, когда же наконец она расколется и признается, что все это – один большой розыгрыш.

– Как ты сказала?

– Гаррисон и Аврора поженились двадцать лет назад. Сонные чары сработали уже после венчания. Следовательно, женитьба Короля на твоей матери незаконна – он ведь был все еще женат на другой. А поскольку его брак с твоей матерью получается недействительным, ты, боюсь, получаешься незаконнорожденным, а ребенок Авроры является первым законным наследником иллирийского трона.

– О господи, – тяжко вздохнул Принц. – И ради этого ты расстроила мое свидание с Синтией? – Он поддал ногой стул. – У меня есть для тебя новость, Королева Руби. Мой отец и Аврора не… гм, они…

– Да, продолжай.

– Не важно.

– Полагаю, ты собираешься поведать мне про то, что Аврора и Гаррисон на самом деле не успели повенчаться до того, как подействовали сонные чары? И что вы с ней просто сфабриковали эту историю, чтобы спасти ее от позора и публичного остракизма, каковыми наше общество жалует дам, вступающих в подобного рода интимные отношения вне законного брака? И как ты поклялся хранить ее тайну, не будучи в курсе, что отец ее ребенка и твой – одно лицо?

Принц на нее не смотрел. Он изучал пару скрещенных палашей на стене. В полированной стали Прекрасный видел отражение юноши, увязшего в трясине сомнений и противоречий. Не поворачиваясь к Руби, он проговорил:

– Предположим, исключительно в качестве допущения, что я собирался заявить нечто в этом роде.

Чародейка откинула голову и рассмеялась.

– Ох, Прекрасный, ты такой душка. Это переразвитое чувство чести заставляет тебя сдержать обещание, данное Авроре, даже когда твоя собственная жизнь разрушена. Ты не можешь рассказать мне правду, даже сообразив, что и обе девушки, и дорогой Мандельбаум посвятили меня в тайну. Какое, должно быть, одинокое у тебя было детство, если ты сумел сохранить такую чистоту души. Мне надо было переспать с тобой, когда представилась возможность. По крайней мере, ты бы хоть что-то поимел со всего этого, бедняжка.

Если и существовала причина, способная разозлить Принца сильнее мысли о том, что его провели, так это намек на испытываемую к нему жалость. Он развернулся на каблуках и зло уставился на Королеву прищуренными глазами.

– Может, я и не настолько честен, как ты думаешь.

– Честен, честен. Но какая, в сущности, разница? Ты можешь рассказать правду сейчас, но только признав, что солгал ранее. А коль скоро ты заявишь, что солгал, почему люди должны решить, что ты говоришь правду теперь, а не тогда? Мотивация солгать для собственной защиты у тебя, безусловно, сильнее мотивации солгать для защиты чести малознакомой принцессы.

По лицу Прекрасного промелькнула тень тревоги, но вскоре оно прояснилось. Он позвонил и вызвал слугу.

– Немедленно пошлите за Прюдоммом! – Слуга кивнул и удалился. – Послушай, Королева Руби, я не хочу придерживаться жесткой линии в данном вопросе, но ты гость в нашем замке и, по-моему, ведешь себя немного слишком свободно, шныряя туда-сюда, распространяя слухи и расстраивая людям свидания. Что до поспешной свадьбы, ладно, может, я и напортачил, не позволив Авроре замарать подол. Но у меня нет ни малейшего желания подвергаться по этому поводу перекрестному допросу своры законников. С точки зрения общественного мнения, я по-прежнему Прекрасный Принц, победивший половину зла в этом королевстве и в большинстве остальных, и мой народ не отвернется от меня из-за одной белой лжи.