Николай Айдарин - Танг

— Слабо бил, — констатировал соназг.

— Слабо?! — возмутился крагер, затем сжал свой кулачище размером с голову товарища и показал нам всем его. — Слабо, ты говоришь?! Да я своим кулаком железный нагрудник сминаю, а тут стекляшка какая-то! Я, значит, бью по окну, бью, одним местом чую, что «Клыки» уже рядом, в затылок дышат, как внезапно внутри дома что-то громко как ухнет! А потом от стены повеяло холодом, причём, могильным, промораживающим. Я запаниковал, подумал, не иначе как я попытался в логово адептов Молдура проникнуть, и тот теперь пришёл по мою душу. А тут ещё изнутри дома кто-то как взвоет, как медленно, но громко произнесёт моё имя, причём полное, не «Альтер» — тут-то я и дал дёру. Еле ноги унёс, штаны потом менять пришлось!

— Брехня всё это! — заявил Вьяти. — Тебе привиделось, не более. Таких домов, брошенных, в каждом городе полно, да каждый обязательно с каким-нибудь ожившим скелетом или призраком. Понапридумывают, а потом сами мучаются! Холод — это ты бегал-бегал, вспотел, а потом остановился. Подул ветер, а тебе показалось, будто холод из самих Ледяных Пустошей. Стёкла для окон раньше отливали толстые, так что ты вполне мог и не разбить их, стекло вообще-то довольно твёрдое, это я тебе как бывший горняк заявляю. А то, что дверь не нашёл — так ты сам говорил, что там мхом всё заросло — я бы и не удивился, если бы ты и окна не заметил. Что, съел?

— А имя? — Альтер ткнул себя пальцем в грудь. — Имя ты моё как объяснишь?

— Игра воображения!

Спор затянулся до самого утра, и мы так ни к какому выводу и не пришли. Выходило, что этот дом действительно имеет дурную славу, что он может находиться примерно в той части города, которую я описал по памяти (здесь сложность: Альтер сказал, что слухи каждый раз разный адрес называют), и что в него никто не может войти. А я вошёл и получил вот такой вот подарок. Что от него ждать? Неизвестно, но ничего хорошего, и лучше бы мне сходить в какую-нибудь церковь и начать вымаливать прощения за грехи перед Цейрином, авось сама отсохнет и отвалится. Но это только в том случае, если я переживу встречу с Зарой. На мой вопрос «что будет, если я не пойду на встречу с ней», я получил от Альтера кулаком по голове и вырубился на месте.

Вот такие вот у меня новые друзья — чуть что, сразу в морду дают.

Через сколько я очнулся — без понятия, но отдохнуть я успел. Голова гудела так, словно я неделю снова праздновал свою собственную свадьбу. Все мелкие царапины саднило при малейшем движении, к тому же у меня поднялся жар — похоже, что я умудрился простыть. Вокруг было темно, сыро и холодно, я явно лежал в каком-то подвале. Хорошего обнаружилось три вещи: я не был ни связан, ни избит, во всяком случае, больше чем после ограбления; я лежал не на ледяном полу, а на пусть и не совсем свежей, с прошлой осени, но мягкой соломе; и моя татуировка приятно холодила шею и отгоняла прочь головную боль. Хоть какая-то от неё польза.

Я медленно встал и ощупал сначала себя, затем стены помещения, которые меня окружали. С меня сняли мою куртку и полностью обчистили карманы, оставив в двух тёплых рубахах, штанах и сапогах — всё моё, ничего не заменили. В карманах у меня всё равно ничего ценного не было, но желудок проворчал, что они зря вытащили из кармана рубахи сушёных тыквенных семечек, которые фиг знает сколько пролежали у меня там. Есть хотелось страшно, и проснулся я, собственно, именно поэтому.

Меня поместили в какую-то камеру, вроде тех, где стражники держат заключённых перед тем, как тех осудят и казнят. Я всегда думал, что в подобных камерах очень грязно — зачем вычищать помещение ради того, кто завтра всё равно отправится в Яард? Но здесь оказалось на зависть чисто, даже солома никем не жёванная и не засранная. Я бы снял перед моими похитителями за одно только это шляпу, если бы она у меня, конечно была.

Сколько прошло времени с того момента, как меня вырубил этот подлый крагер? Понятия не имею, но не меньше суток — я голоден как волк, и если они меня продержат здесь ещё хоть один час, то я начну жрать солому. Может, для этого её мне и дали? Я им что — кляча какая, чтобы жрать сено? Хотя, какая разница — раз они её едят, значит, и я не отравлюсь.

Камера была маленькая, как и положено — я мог дотянуться до противоположных стен кончиками пальцев вытянутых рук, правда, до потолка я допрыгнуть не могу, не достаю. Не самая прочная дверь из подгнившей от сырости осины, но сидящая в дверном косяке довольно надёжно. Открывается наружу, так что, в принципе, можно попробовать её выбить плечом. Подогнана она, кстати, плоховато, грубая работа, и через щели я вижу слабо освещённый факелами коридор. Напротив такая же камера, как и моя, но пустая — дверь открыта нараспашку. Справа от неё винтовая каменная лестница наверх, что слева — не видать.