Владимир Бабенко - Тень в тени трона. Графиня [SelfPub, 16+]

К тому моменту, как Каплан-паша наконец добрался до порта, его люди проникли на борт, но ничего существенного сделать им не дали.

Секбанбаши не зря последние три года командовал янычарами в Стамбуле. На его теле было шрамов больше, чем на Барбоске блох. За спинами своих людей он не отсиживался и лез в огонь и сечу первым, за что и выбился в начальство.

Его уважали по праву и заслуженно. Турхан, да и сам султан верили Рустем-паше. Он был воин, а не интриган, да и в воровстве замечен не был, чего не скажешь о Сявуш-паше, веры которому вообще не было. Да и кто верит предателям, хладнокровно убивающим своих покровителей?

Поэтому захватить флагманский галеон волкам Каплан-паши не удалось. Да это было и хорошо для них самих, потому что янычаров на флагмане была сотня, а людей Каплана не более двух десятков. Их бы в лучшем случае перерезали, как свиней, и выбросили за борт, потеряв столько же, ну может больше.

К тому моменту, как Каплан-паша появился на палубе, обе стороны конфликта шипели друг на друга, но в драку не лезли. Визирь и секбанбаши тоже были здесь и молча ждали.

Оценив ситуацию, доверенный Турхан решил на рожон не лезть.

– Я приветствую вас, достопочтенный Сявуш-паша, и вас, Рустем-паша! Надеюсь, вы не посмели убить моих людей.

– Каплан-паша, твои люди в полном порядке, а теперь объясни, что тебе нужно и по какому праву твои люди напали на наш корабль.

Поскольку Сявуш-паша молчал, инициативу взял на себя начальник янычарского корпуса – старший офицер в Османской империи, не говоря уже о судне. Янычары, находящиеся на судах конвоя, подчинялись ему тоже – он имел реальную власть. Так что с ним приходилось считаться. По крайней мере, до тех пор, пока они не прибыли в Империю.

Каплан-паша, правильно оценив положение дел – давняя придворная привычка, подал бумагу, полученную им еще в Стамбуле. На всякий случай, ему давалось право самим султаном произвести ревизию груза и вскрытие печатей. Чинимые ему препятствия приравнивались к государственному преступлению и неповиновению самому падишаху, что было вообще недопустимо.

– И что ты намерен делать, Каплан-паша? – поинтересовался Рустем.

Будучи человеком старшего поколения и воином, он с презрением относился к молодым выскочкам – богатым сынкам-бездельникам.

Просчитав ситуацию, он намеренно загонял «щенка» в сети. Жестокость и несдержанность султана была известно давно, да и саму Турхан он откровенно не любил, прожив всю жизнь при Кесем.

«Нужно расставить все точки здесь и сейчас, не дожидаясь прибытия в столицу», – решение пришло быстро, чувство опасности его никогда не подводило. Вот и сейчас заныли старые раны, а это не к добру.

– Для начала я бы хотел осмотреть целостность печатей и замков, – начал Каплан.

– Безусловно, вы имеете такое право, паша.

Обернувшись к вахтенному офицеру, Рустем-паша скомандовал: «Уберите брезент. Освободите проход. Прошу вас, паша, можете смотреть все, что пожелаете».

На палубе собралась вся команда флагманского корабля. Слышались издевательские замечания и откровенное хамство. Фискалов, палачей и полицейских, под какими бы звездами они не находились, не любят, а зачастую и ненавидят везде одинаково.

Не обращая внимания на издевательский смех и полное попустительство начальства флагманского галеона, доверенный человек самого султана скрипя зубами подошел к гигантскому сундуку-хранилищу. Он не далее как пару дней назад сам закрывал его и ставил печати и различные хитрые метки.

Метки были в полном порядке. Печати на замках тоже хранили девственную непорочность. Ситуация была щекотливая. Каплан лично убедился, что сундук не открывали и замки никто не трогал.

Было большое искушение плюнуть на все и уйти, но привычка доводить любое порученное дело до конца все же пересилила. Да и сундуки в подвале у шведов он сам осматривал и ощупывал лично. Сомнений в их подлинности у него не было.

«Если настоящие сундуки у шведов, то что внутри “матрешки”?» – не разгадав эту загадку, появляться в Стамбуле – это безумие и верная дорога на кол, а предварительно долгая и мучительная беседа в подвале с личным палачом султана.

– Срывайте печати, под мою личную ответственность. Моими устами говорит сам великий Падишах, – Каплан все же решился. Страх перед яростью Повелителя подсказал правильное решение, и по глазам Рустема он видел, что его поняли правильно.

Шутки кончились. Все находящиеся на палубе поняли, что их жизни повисли на волоске. И это относилось абсолютно ко всем. Ничья исключалась сразу – либо все остаются живы, либо…