Виктория Шваб - Город призраков [litres]

Лара сдавленно ахает. Я ее не виню. Очень надеюсь, что привидение никогда не похитит жизнь у нее и ей никогда не придется увидеть свою собственную нить вне тела, да еще и разорванную надвое.

Вынув из кармана второй обрывок, я соединяю половинки.

Сначала ничего не происходит, и одну ужасную долю секунды я думаю, что моя жизнь погублена безвозвратно. Джейкоб кладет мне руку на плечо, и тут у нас на глазах нити начинают соединяться, сплетаться, пока место разрыва не превращается в тонкую черточку, похожую на едва заметную трещину.

Нить кажется… хрупкой. Она светится не как электрическая лампочка, а скорее как свеча, которую надо защищать, укрывать от ветра. Но синеватый свет горит ровно и ярко. Это совсем не похоже на гадкую веревку, которую я вытащила из груди Женщины-Ворона.

Я подношу ленточку к груди. Понятия не имею, как это делается. Может, я должна произнести какие-то слова, вроде заклинания, взмахнуть руками или что-то в таком роде.

Поэтому, глядя, как лента просто влетает мне в грудь и сама ложится между ребрами, будто камушек на речное дно, я чувствую неимоверное облегчение, а потом…

Я судорожно ловлю воздух ртом, перед глазами все плывет.

Моя жизнь…

Воздух в измученных легких.

Рука, сжимающая мою руку.

Свет в темноте.

Я лежу на камнях на заснеженном берегу, с волос течет вода, и слышится голос Джейкоба: «Я тебя поймал».

А потом я возвращаюсь, не в Вуаль, а в реальный мир, со светом и тенями, я – реальная, во плоти, среди грязи, травы и могильных плит.

Я живая.

Воздух расступается, это Лара возвращается из-за Вуали, а следом за ней Джейкоб. Мне хочется обнять их обоих, но Лара не из тех, кто любит нежности, а с Джейкобом мы снова разные, так что я ограничиваюсь благодарным кивком и даю ему призрачные пять.

Потом я вижу ее, лежащую у могильной ямы, наполовину скрытую под глиной. На рваном фиолетовом ремне.

Свою камеру. Каким-то образом она вернулась сюда со мной. Вытягивая ее из грязи, я надеюсь, что не увижу на ней повреждений, что она целехонька, как я.

Но линза объектива разбита.

У меня обрывается сердце.

Лара прочищает горло.

– Кх-м, Кэссиди…

Я следую за ее взглядом: разрытая могила; подростки непонимающе уставились на лопаты в своих руках; Финдли сидит на земле и со стоном потирает затылок. Я слышу звук сирен, вижу, что кто-то старается сбить замок с ворот кладбища, и твердо знаю только одно.

У нас большие проблемы .

В первый раз за все время, что мы в Шотландии, на небе ни облачка. Светит солнце, и воздух совсем теплый, а мы с папой (и Джейкобом) шагаем по Королевской Миле к фотомагазину «У Беллами».

Прошло уже два дня после той истории на кладбище, и мне строго-настрого запрещено выходить без взрослых. Родители смотрят на меня так, будто я в любую минуту могу исчезнуть, раствориться в воздухе прямо у них на глазах.

Проблемы? Оказалось – это было еще слабо сказано.

Родителям пришлось забирать меня из полицейского участка. Придя туда, они обнаружили меня сидящей между Финдли и Ларой (Джейкобу удалось избежать взбучки. Это просто, если вас никто не видит). Все мы были как потерянные и покрытые комьями могильной грязи.

Скандал вышел неописуемый, даже говорить об этом не хочется. Обвинение в мелком хулиганстве и вандализме. Хорошо хоть, я не участвовала в осквернении могилы. Мальчишки в один голос твердили, что ничего не помнят, и хотя я знала, что они говорят правду, копы все равно выписали им штраф. Мне было жалко парней, но им здорово повезло, что они вообще остались живы.

А у меня и самой хватало неприятностей.

Лара не придумала ничего лучше, как сказать моим родителям, что я сама им все объясню, когда вернусь. А что я могла объяснить? Куда я девалась, или что со мной случилось? Ничего я объяснить не могла – то есть, могла, конечно, но такие объяснения только вызвали бы новые вопросы, на которые ответов не было.

Тем не менее я попыталась рассказать им правду.

– Десять баллов за фантазию, – сказала мама, когда я закончила, но суровый папа все равно приговорил меня к пожизненному заключению. Но я думаю, что они просто ужасно за меня испугались и очень рады, что я оказалась жива.

Я и сама этому рада.

Вчера закончились съемки первой серии «Оккультурологов». Мама осталась дома, чтобы собрать чемоданы и просмотреть с телевизионщиками отснятый материал. Я целый день ныла, умоляя, чтобы папа сходил со мной к «Беллами». Наконец, он согласился – подозреваю, только потому, что погода наладилась и ему нужен был предлог, чтобы выйти погулять.