Патриция Маккиллип - Мастер Загадок [трилогия]

Моргон запротестовал:

— Хар, у меня нет дара для того, чтобы менять облик.

— Откуда ты знаешь?

— Я не… Ни один человек на Хеде еще не рождался с подобным умением.

Он шевельнулся — и почувствовал, что стоит на четырех сильных ногах, топко отточенных для того, чтобы бежать быстрее, что голова его гнется под тяжестью золотых рогов, что у него нет больше рук и нет голоса.

Неожиданно Хугин, по-прежнему запинаясь, сказал:

— Это так славно — быть туром… Хар знает.

Моргон мысленно увидел лицо Грима Окленда, лицо Элиарда, они непонимающе глядели на него и словно спрашивали — озадаченно и растерянно: «Ты умеешь превращаться в тура? Зачем тебе это?»

Он чувствовал, что Хар смотрит на него, и сказал тихо и неохотно:

— Я попытаюсь, потому что обещал тебе. Но сомневаюсь, получится ли: ведь все мои инстинкты против этого.

— Ах твои инстинкты….

В глазах короля неожиданно, точно в глазах дикого зверя, отразился огонь, заставив Моргона вздрогнуть.

— Упрям же ты… Повернувшись к горе Эрленстар, уйдя на тысячи верст дальше от Хеда, чем уходил когда-либо любой хедский князь, имея в своем распоряжении арфу, ты все еще цепляешься за прошлое, как птенчик за родное гнездо. Да что ты знаешь о своих инстинктах? Что ты вообще знаешь о себе? Ты что же, хочешь обречь нас всех на гибель своим отказом заглянуть в себя и назвать словами все то, что ты видишь?

Моргон крепко вцепился руками в край скамьи. Ровно, стараясь изо всех сил, чтобы его голос не дрожал, он произнес:

— Я землеправитель Хеда, Мастер Загадок и Звездоносец, в таком порядке…

— Ну уж нет. Ты — Звездоносец. Нет у тебя другого имени, кроме этого, нет иного будущего. У тебя есть способности, с которыми не рождался еще ни один из правителей Хеда. У тебя глаза, которые видят, разум, способный творить. Твое чутье позвало тебя прочь с Хеда прежде, чем ты понял, почему это произошло, — с Хеда в Кэйтнард, в Аум, в Херун, в Остерланд, где короли не имели жалости к бежавшим от правды…

— Я был рожден…

— Ты был рожден Звездоносцем. Мудрому известно свое собственное имя. Ты ведь не дурак, ты не хуже меня способен ощутить, что зарождается в нашем мире немыслимый хаос. Перестань же цепляться за свое прошлое, оно бессмысленно. Ты можешь прожить без землеправления, раз это необходимо, это не так уж существенно…

Моргон оказался на ногах еще прежде, чем осознал, что пошевелился.

— Нет!

— У тебя есть очень способный земленаследник, который спокойно останется дома и будет заниматься делами вместо того, чтобы отвечать на непонятные загадки. Твоя земля может просуществовать без тебя; но, если ты убежишь от своего собственного предназначения, ты, вероятнее всего, погубишь нас всех.

Хар умолк. Моргон непроизвольно издал глухое, рвущееся из самого сердца рыдание без слез. Лица Айи и Хугина при свете огня казались высеченными из белого камня, и только лицо короля было подвижным, как ни у одного из людей и ни у одного из животных. Задыхаясь, Моргон прошептал:

— Какова, по-твоему, стоимость права земленаследия? Какой стимул, ты полагаешь, заставит меня нарушить земельный закон? Какую цену заплатишь ты мне за все то, что я люблю больше жизни?

Светлые, мерцающие глаза короля-волка были неподвижны.

— Пять загадок, — сказал Хар. — Монета для человека, у которого нет ничего. Кто такой Звездоносец и что связанное он развяжет? Что одна звезда вызовет из тишины, одна звезда — из тьмы и одна звезда — из смерти? Кто придет в конце времен и что он принесет? Кто заставит звучать арфу земли, молчащую с Начала Времен? Кто принесет звезды из огня и льда в Конце Времен?

Руки Моргона медленно опустились. В зале царило безмолвие. Моргон почувствовал, как слезы, точно пот, текут по его лицу.

— В каком Конце?

Король-волк не отвечал.

— В каком Конце?

— Отвечать на загадки — твое дело. Сут однажды задал мне эти загадки как человек, который передает на хранение другу свое сердце. Со времени его исчезновения я повторял их много раз — и нет ответов.

— Где он их узнал?

— Только он об этом знает.

— Тогда я спрошу у него.

Лицо Моргона оставалось бескровным, свет от языков пламени прочертил на нем полосы; его глаза не отрывались от лица короля, которое казалось ему абсолютно безжалостным.

— Я разгадаю для тебя эти загадки. И я думаю, что, когда я это сделаю, ты до последнего своего вздоха будешь жалеть, что я когда-то оставил Хед и пустился в странствия.

На следующее утро Моргон сидел в круглом каменном сарае позади дома Хара, ожидая, когда разожженный Хугином костер прогреет обледенелый пол. На князе Хеда была короткая льняная рубашка, ноги оставались босыми. В углу стояли кувшины с вином, разбавленным водой, кубки — и больше ничего, ни еды, ни постели. Дверь была закрыта, в стенах не было окон, лишь дыра в крыше, сквозь которую уходил дым. Напротив Моргона сидел Хар с неуловимым и постоянно меняющимся в свете пламени выражением лица. За его спиной, скрестив ноги, восседал Хугин — неподвижный до такой степени, что казалось, юноша даже не дышит.