Патриция Маккиллип - Мастер Загадок [трилогия]

— Я хочу говорить, — сказала она.

Он сел, глубоко дыша, и подкинул в огонь новое полено.

— Отлично.

— Моргон, что ты станешь делать, если этот чародей с руками арфиста предаст тебя? Если ты найдешь для него Высшего, а затем поймешь — слишком поздно, — что он еще коварней, чем Гистеслухлом?

— Я уже знаю, что так оно и есть. — Он помолчал, обхватив руками колени. — Я только об этом и думаю. Ты видела, как он применял свою мощь в Лунголде?

— Да. Он защищал торговцев во время битвы.

— Значит, он не Властелин Земли, их мощь связана.

— Он волшебник.

— Или кто-то другой, для кого у нас нет названия… Этого-то я и боюсь. — Моргон пошевелился. — Он даже не пытается отговорить Данана вести рудокопов в Имрис. Они не воины, там всех их истребят. И Данану незачем испускать дух на поле битвы. Он как-то сказал мне, что, когда придет пора умирать, хотел бы стать деревом под солнцем и звездами. И все-таки они с Иртом знали друг друга много веков. Может быть, Ирт понимал, что без толку спорить с камнем…

— Если он — Ирт. Хотя бы в этом ты уверен?

— Да. Он меня убедил. Он играл на моей арфе.

Рэдерле молчала, проводя пальцами взад и вперед по его спине.

— Что же, — тихо заметила она. — Тогда, может быть, ему и стоит доверять.

— Я пытался, — прошептал он. Рука девушки замерла. Он опять лег рядом с ней, слушая, как причитает в огне горящая сосна, и прикрыл глаза рукой. — Я не справлюсь. Я не могу победить его в споре. Не могу даже убить его. Все, что я могу, — это ждать, пока он не назовет себя сам, а к тому времени может быть уже слишком поздно…

Миг спустя она что-то сказала, но он не расслышал, что именно, ибо тут шевельнулось во мраке его ума нечто не имеющее определения. Сперва это походило на мысленное прикосновение, которому он не мог противостоять. Он стал исследовать это явление, и оно скоро сделалось звуком. Губы Моргона приоткрылись; изо рта вылетел сухой и скорый выдох. Звук усилился до воя, подобного вою ветра над морем, ветра, сметающего причалы, вытащенные на песок лодки, рыбачьи хибарки, затем превратился в рев моря, вздымающегося, бьющего о скалы и захлестывающего их, — море устремилось в поля, валило деревья, гасило все звуки, стирая вопли гибнущих людей и крики животных.

Моргон вскочил на ноги, сам того не замечая, повторяя, словно эхо, крик, который слышал мысленно, — крик души землеправителя Хеда.

— Нет!

Он услышал сумятицу голосов. Ничего не было видно в бешеном черном водовороте, возникшем перед его глазами. Казалось, тело его пронизано самим землезаконом. Он почувствовал, как ужасная волна отхлынула, увлекая за собой порванные мешки с зерном, овец и свиней, пивные бочонки, обломки амбаров и домов, столбы заборов, котлы для супа, бороны, орущих во тьме детишек… Что-то вцепилось в него, снова и снова выкрикивая его имя. Страх, отчаяние, бессильный гнев прокатились через его мозг — его собственные и Элиарда. Разум соединился с его разумом, но ему нужно было на Хед, за тысячу верст отсюда. Тут чья-то рука больно хлестнула его по лицу, возвращая обратно в реальность и стирая страшное видение.

Он очнулся, глядя в слепые глаза Ирта. Горячая, страстная обида на необъяснимую несправедливость волшебника пронеслась в его сознании так мощно, что он утратил дар речи. Моргон сжал кулак и ударил. Ирт оказался куда тяжелее, чем он ожидал. От удара у Моргона едва не вывихнулась рука — от запястья до плеча, едва не раскололись костяшки пальцев, словно бы он ударил по дереву или камню. Ирт, выглядевший слегка удивленным, заколыхался в воздухе и исчез. Миг спустя он появился вновь и сел у очага, держась за окровавленную скулу.

У двух часовых в дверях и у Рэдерле были одинаковые лица. Казалось также, что они обездвижены таинственными чарами. У Моргона восстановилось дыхание, и внезапная необъяснимая ярость растаяла.

— Хед в опасности, — сказал он. — Я иду туда.

— Нет.

— Море поднялось выше скал. Я слышал… Слышал их голоса. Голос Элиарда. Если он мертв… Клянусь, если он мертв… Если бы ты не ударил меня, я бы знал! Я был в его разуме. Тол… Тол разрушен. Весь. И все погибли. — Он взглянул на Рэдерле. — Я вернусь сразу, как только смогу.

— Я с тобой, — прошептала она.

— Нет.

— Да.

— Моргон, — вмешался Ирт, — тебя убьют.

— Тристан. — Руки Моргона сжались в кулаки; он проглотил болезненный, жгучий комок. — Не знаю, жива она или мертва!

Он закрыл глаза, преодолевая мыслью темную дождливую ночь, необозримые леса, проникая как можно дальше, и шагнул к краю обозримого. Но образ, возникший в его мозге, потянул его обратно, и он открыл глаза, чтобы увидеть озаренные огнем стены башни.