Патриция Маккиллип - Мастер Загадок [трилогия]

— И того и другого. Или — ни того ни другого. — Женщина взглянула через зал на его противника. — Мастер Ом. Что мы с тобой сделаем? Ты пробудил в Звездоносце его дар. Мудрый не кует клинок, который его сразит.

— Кто вы? — прошептал Основатель. — Я затоптал уголья мечты о трех звездах тысячу лет назад. Где вы были тогда?

— Ждали.

— Что вы такое? У вас нет истинного обличья, вам нет имени…

— Нет, у нас есть имена.

Ее голос все еще был отчетлив и спокоен, но Моргон услышал в нем призвук нечеловеческого, словно если бы камень или огонь заговорили — тихо, рассудительно, не ведая времени. Его снова охватил страх — лютый зимний ветер, сотканный из шелка льда. Он сотворил из своего страха загадку и произнес:

— Когда… Когда Высший бежал с горы Эрленстар, от кого он спасался?

Вспышка невероятной силы обратила половину ее лица в жидкое золото. Женщина не ответила Моргону. Губы Гистеслухлома разомкнулись; его долгий, протяжный вздох ясно прозвучал среди бури, словно откатывающая волна.

— Нет. — Он отступил на шаг. — Нет…

Моргон и не понял, что двигается, пока не почувствовал внезапную боль у самого сердца. Рука его потянулась к волшебнику.

— Что это? — взмолился он. — Я ничего не вижу!

Холодный металл вернул его к действительности. Отчаяние его побудило звезды брызнуть огнем, рука Меняющего Обличья дернулась и выпустила рукоятку. Меч со звоном упал на каменный пол. Звезды тлели. Враг схватил Моргона за шиворот, обожженная рука изготовилась для удара. Посмотрев в его лишенные выражения глаза, Моргон послал мысленную зарницу, словно крик, в его разум. Крик затерялся в холодном, мерно вздымающемся море, но рука оборотня опустилась. Он рывком поставил Моргона на ноги и отступил, предоставив князю Хеда изумляться равно своей мощи и умению ее сдерживать. Моргон запустил последний отчаянный мысленный луч в чародейское сознание, но услышал лишь плеск моря.

Битва прорвалась через разрушенные стены. Меняющие Обличья гнали торговцев, изнуренных воинов и стражей Моргол в круглый зал. Прежде чем Моргон успел пошевелиться, рядом с ним упали на пол два стража. Он потянулся к своему мечу, но, пока он наклонялся, колено оборотня ударило его по груди. Едва не задохнувшись, Моргон рухнул на четвереньки. Вокруг стало очень тихо; Моргон видел только щебень под пальцами. Тишина, невыносимая до дурноты, плыла вокруг, кружась, точно смерч. И, как сквозь сон, он услышал из сердцевины этого смерча чистый и тонкий звон одинокой струны.

И снова на него накатил шум боя. Он услышал и свой голос, хрипло поющий в раскаленном воздухе. Поднял голову, ища меч, и увидел между двумя торговцами Лиру — она стояла в дверях, уклоняясь от удара. Горло его стиснул спазм — он хотел крикнуть, остановить бой, пока девушка не уйдет от опасности, но на это уже не было сил. Лира пробивалась в его сторону. Лицо ее осунулось, круги под глазами были резкими, как синяки, на рубахе и волосах засохла кровь. Взгляд девушки метался по залу и вдруг нашел Моргона. Копье завертелось в ее руке, взлетело и понеслось прямо к нему. Не двигаясь и не дыша, он следил за смертельным полетом. Просвистев совсем рядом с его головой, копье поразило Меняющего Обличья и отбросило его в сторону. Моргон схватил свой меч и нетвердо встал на ноги. Лира, нагнувшись, выхватила другое копье из-под одной из павших подруг, развернулась единым, быстрым, отработанным движением и бросила.

Взмыв над сражающимися, копье описало дугу, серебряной иглой раздирая воздух, и понеслось к сердцу Основателя. Глаза его цвета морского тумана даже перестали мигать. Мысль Моргона летела быстрее копья, и он видел, как Лиру точно оглушило, когда она поняла, что волшебник скован и беззащитен; не было ни искусства, ни чести в таком ударе. Моргон хотел расколоть копье выкриком, чтобы спасти мечту об истине, хранимой во взоре того малыша, что он увидел во взоре Гистеслухлома, но шевельнулись не губы, а руки, извлекая из воздуха за спиной арфу.

Он заиграл, едва явив ее, на последней, самой низкой струне, колебания которой вызвали у его меча мучительный стон и разбили все прочее оружие в зале и вне его.

Тишина осела, точно древняя пыль. Имрисцы с недоумением таращились на обломки своих клинков, Лира глядела на Гистеслухлома, рядом с которым лежало ее разбитое копье.

Она медленно обернулась, и это было единственным движением в зале. Моргон встретился с ней взглядом; внезапно обнаружилось, что она так устала, что едва не валится с ног. Горсточка уцелевших стражей смотрела на Моргона, лица у подруг Лиры были измученными и полными отчаяния. Оборотни замерли, и очертания их внезапно заколебались, словно вот-вот готовые слиться в единое Ничто. Даже та, которую он знал как Эриэл, не двигалась, наблюдала за ним и ждала.